него, принуждая заняться семейным бизнесом, тогда как все, чего он хотел, – это быть художником. К сожалению, от Маргарет ему достались не только творческие способности.

– Полагаю, он страдал неврастенией, – сказал Хайд.

– В тяжелой форме. – Лицо Локвуда еще больше омрачилось от скорби. – Уверен, вы в курсе слухов о том, что его смерть была самоубийством. Возможно, и так, но я сомневаюсь. Правда заключается в том, что он безоглядно верил в собственные иллюзорные представления о мире, и вполне может статься, мой сын прыгнул с крыши универмага в твердом убеждении, что он умеет летать. Те, кто видел его падение, говорили, что он даже не вскрикнул – просто падал, раскинув руки.

– Мне очень жаль, мистер Локвуд, – вздохнул Хайд.

Они прервали разговор – Поллок принес чай и поставил поднос на стол. Хайд представил его бизнесмену.

– Мистер Локвуд, вы не возражаете, если детектив-констебль Поллок к нам присоединится? Он работает вместе со мной над поисками вашей дочери, и сейчас это единственное дело, которым он занимается. Ему будет полезно послушать то, что вы расскажете о ней.

Локвуд смерил Поллока ледяным взглядом – вероятно, его смутила молодость сыщика, но он не возразил.

– Хорошо.

Поллок проявил деликатность – садиться не стал, скромно отошел в сторонку, к стене, с блокнотом и карандашом в руках.

– Полагаю, именно это вы и имели в виду под обстоятельствами, которые сблизили вас с Элспет? – спросил Хайд. – Две семейные трагедии сделали вас близкими людьми в большей степени, чем кровное родство?

– Верно. Мне кажется, Элспет всегда видела во мне себя, и парадоксальным образом это отталкивало ее от меня, заставляло держать дистанцию. Возможно, даже побуждало всячески противоречить и бунтовать. Но после того как ее мать поместили в лечебницу, и особенно после смерти Джозефа, у Элспет остался только я, а у меня – она. Мы друг для друга все, что у нас есть. – Голос Локвуда дрогнул от эмоций, но он быстро совладал с собой.

Хайд, выждав несколько секунд, спросил:

– Элспет никогда не обвиняла вас в том, что вы насильно заперли ее мать в сумасшедшем доме?

Локвуд покачал головой:

– Под конец поведение моей жены сделалось… я бы сказал, не поддающимся пониманию. Дети насмотрелись на ее припадки и глубоко страдали от того, что с ней происходило. К тому времени, как ее увезли в «Крейг» – а это была крайняя мера, мы терпели до последнего, – Элспет и Джозеф, хоть и были еще малы, успели осознать всю тяжесть ее недуга.

– Какие интересы у мисс Локвуд? Может, у нее есть хобби? – спросил Поллок. – Чем она занимается на досуге?

Локвуд обернулся к нему, будто забыл о присутствии молодого констебля, затем снова взглянул на Хайда и ответил, обращаясь к нему:

– Элспет состоит во многих организациях – благотворительных и прочих. Она активно участвует, к примеру, в деятельности Эдинбургского гэльского общества, прекрасно знает гэльский язык – мать их с Джозефом научила еще в детстве. И в некоторых других.

– В других? – поднял бровь Хайд.

– Моя дочь, как я уже говорил, девушка весьма независимая по натуре. И она уверена, что независимости достойны все представительницы ее пола.

– То есть она вовлечена в движение суфражисток? – уточнил Поллок.

– Да. По крайней мере, так было раньше. Она считает, что женщины, владеющие собственностью, должны получить избирательное право. Подозреваю, что у нее есть и другие не менее странные политические убеждения, но она со мной это не обсуждает. Вполне вероятно, что мерзавец Баллор внушил ей какую-нибудь сепаратистскую чушь.

– Ваша дочь так активно интересуется политикой? – спросил Поллок.

– Не сказал бы, что так уж активно, – ответил Локвуд, не поворачиваясь к нему. – Но у нее есть странные интересы и сомнительные знакомства.

– Можно мне взглянуть на фотографию? – попросил Поллок, и Хайд протянул ему картонку.

Капитан ничего не сказал, заметив, как изменилось лицо молодого человека, когда тот взглянул на снимок. А Локвуд сидел к Поллоку спиной и потому не видел, с каким изумлением констебль рассматривает его дочь.

– В чем дело, Иэн? – осведомился Хайд, когда Локвуд ушел. Капитан попросил Поллока проводить владельца универмага до выхода из участка, а потом услышал топот на лестнице – парень взбежал по ступенькам обратно и ворвался к нему в кабинет без стука.

– Я сотню раз повторял словесное описание Элспет Локвуд в подробностях всем и каждому, а сам не сумел сложить два и два! – Поллок помотал головой, будто поражаясь собственной глупости.

– А теперь сумели, стажер?

– Рыжеволосая девушка, которая встречала у входа тех, кто приходил на собрание, устроенное Коббом Маккендриком в Лейте… Сэр, могу поклясться, что это была Элспет Локвуд…

Глава 35

Хайд приказал Поллоку установить местонахождение Кобба Маккендрика и привезти его в полицейский участок.

– А мы не должны сначала поставить в известность Скотленд-Ярд? – спросил Поллок. – Кобб Маккендрик – объект их интересов.

– Это наше расследование, Иэн, – отрезал Хайд. – Мы занимаемся поисками пропавшей молодой женщины. Интересы Особого ирландского отделения тут на последнем месте. Везите сюда Кобба Маккендрика, нам нужно его допросить.

Ближе к полудню Хайд начал ощущать пульсацию крови в висках и покалывание на языке. «Только не сейчас, – пробормотал он себе под нос. – Пожалуйста, не сейчас…»

Он предупредил дежурного сержанта, чтобы в течение часа его не беспокоили, достал из аптечки пакетик с порошком аспирина, высыпал его в стакан с водой, размешал и выпил, а затем уселся в тишине кабинета за стол изучать отчет о вскрытии.

Чтение было тягостное.

Сэмюэл Портеус умер от многочисленных ножевых ран. Горло ему перерезали после смерти, живот вспороли до. Палач отказал своей жертве в милосердии – не поразил в сердце, чтобы прекратить мучения, поэтому психиатр погиб от потери крови и болевого шока. В этом, как отметил для себя Хайд, заключалась существенная разница между двумя убийствами – Портеуса и неизвестного мужчины с реки Лейт. Однако было между ними и сходство: увечья (в случае Портеуса вырезанные глаза) были нанесены post mortem.[48]

Вскрытие проводил сам Джозеф Белл, и отчет изобиловал мельчайшими подробностями. Доктор приложил к нему сопроводительную записку для Хайда, в которой сообщил, что Портеус был одним из его лучших учеников, и пожелал огромной удачи в поисках убийцы. Он также пообещал оказать любую посильную помощь: мол, если от него что-то понадобится, Хайду надо только попросить. Еще Белл подчеркнул, что включил в отчет о вскрытии все результаты осмотра, даже тривиальные и не имеющие