боялись отметиться перед грозой класса.

— Похер! — выпалил Кипяток и поднес большой палец ко рту. — Слово пацана!

Ноготь щелкнул о зуб и тут же прозвенел звонок.

— Сегодня после школы, петух! — прошипел аристократ на всякий случай. Чтобы добавить уверенности себе и нагнать страха на меня.

Несмотря на то, что учитель уже вошел в кабинет, одноклассники не переставали обсуждать случившееся. Все, кроме, наверное, Антропова и еще парочки прихлебателей, были на моей стороне. Сейчас мне действительно удалось вселить во многих уверенность в том, что Кипяток не пуп земли. И если мы объединимся, то легко подавим его. Другое дело, что я прекрасно знаю — честной схватки не получится.

Если я наваляю аристократу, то скорее всего он действительно перестанет измываться над одноклассниками. Но вот если поставлю на нем хотя бы один синяк, то дам отличный повод его папаше вручить мне очередную повестку. Это как пить дать. Кипяток нажалуется своему отцу и конец.

До последнего звонка я не мог сосредоточится на учебе. Моя голова была забита грядущей схваткой. А вот Парфенов, наоборот. Еще шире улыбался и пользовался поддержкой последних верных ему псов, типа, Антропова и Вантуса. Если мой взгляд падал на него, аристократ не упускал возможности провести большим пальцем по своему горлу, показывая, что мне конец.

Плюс во всем этом был только один. Эскиз моей будущей татуировки уже лежал у меня в портфеле. И даже императорские фишки остались. Только толку мне от них на Казачьей заставе? Ведь поддаваться я не собираюсь. А если позволю себя побить, то только усугублю ситуацию. В этом случае уже завтра Парфенов придет в школу и так оторвется на Грачевских, что тому мало не покажется.

— Тебе нельзя его бить, — встревоженно восклицала Клаус, когда мы спускались к месту действия после последнего урока. — Он нажалуется своему отцу, Костя. Это точно. Ты че, Кипятка не знаешь?

Когда Клаус сильно переживала, то начинала называть меня по имени, сама не замечая за собой этого. Очень мило. Не помню, чтобы кто-нибудь в прошлой жизни так переживал за меня. Мать и сестра отпадают. Настя тем более. Им я никогда не рассказывал о своих проблемах. Ни к чему женщинам забивать голову мужскими проблемами. Ну или детскими.

— Знаю, — ответил я коротко, полностью сосредоточившись на грядущей схватке.

— Езжай домой. Я попрошу папу сделать тебе справку. Скажем, что тебе стало плохо. Ты заболел. Никто не сочтет тебя трусом.

— Кроме тебя, — улыбнулся я.

— Нет, — она замотала головой так, как будто от активности этого жеста зависело мое решение.

Я остановился и обнял подругу. Отпрял, взяв ее за плечи.

— Не переживай, Клаус. Все в порядке.

— Тебя отчислят.

— Просто поболей за меня, хорошо? — сказал я, когда мы снова направились к импровизированной арене.

Пока мы шли, я все крутил в голове варианты развития событий.

Разве мог я поступить по-другому? Да. Но лапы Кипятка, рано или поздно, все равно дотянулись бы до меня. Дело времени, когда он набрался бы смелости и снова вступил в противостояние со мной. Выход из клана Германна изначально сулил мне эти проблемы. Просто ситуация с Грачевских ускорила процесс.

— Дамы и господа! — начал Вантус — распорядитель боев. — Сегодня Кипяток будет драться с Фунтиком…

Парфенов набросился на меня не дождавшись, когда Вантус договорит. В это время я снимал портфель и от неожиданности пропустил удар. Скинутые на локти лямки не позволили поставить блок. Я упал на землю, а боль пробила до самых мозгов.

— У него кастет! — крикнул я, хватаясь за лицо.

— Все! Кровь пошла! — заорал Вантус и придержал Кипятка.

Это уберегло меня от повторного удара. В голове трещало, а кровь заливала глаза. Походу рассечение.

— Отвали, — заорал Парфенов и оттолкнул Вантуса.

Я быстро поднялся. Аристократ решил оторваться по полной. Если бы я не успел встать, он забил бы меня до смерти. Похоже, драка за жизнь.

Кипяток набросился на меня. Я отошел в сторону, но он прочитал маневр. Обхватил меня за шею и попытался ударить в лицо. Я поймал его руку, а следующим движением перекинул тушу аристократа через плечо. Сейчас самый подходящий момент, чтобы начать бить.

Но я еще не уверен. Один удар и он нажалуется папаше. Может к черту все? На Казачью заставу?

Пока я размышлял, Парфенов вскочил на ноги и снова набросился на меня, не позволив перевести дыхание ни себе, ни мне.

Я ловко уклонялся от его ударов, читая все движения аристократа. Уроки Боевых Искусств пошли на пользу. Следишь за движением ног и уже знаешь какой рукой ударит противник. Остается только вовремя реагировать. Если снова припадет кастетом, я могу и не подняться. Мое тело еще слишком слабо для таких ударов.

Я жалел Кипятка, пока не пропустил еще один удар в лицо. Это было больно, но не настолько. Кулак прошел по касательной. Но разозлить меня у него получилось.

— Ладно, — огрызнулся я, решив свою судьбу. Но вряд ли кто-то понял к чему я это сказал.

Я встал в стойку и ждал, когда Кипяток нападет. В планах было нанести контрудар и перейти в наступление.

Однако мой план провалился. На полпути ко мне Парфенова остановил Яблоньский. Он толкнул того в сугроб. Кипяток запнулся обо что-то в снегу и упал. Всеволод тут же оседлал его, прижимая руки нашего взбесившегося одноклассника к земле.

— Так и будете стоять? — крикнул Всеволод.

— Яблоньский, отойди. Я сам, — сказал я и вытер кровь с лица.

— Нет! — огрызнулся он и снова посмотрел на толпу наших одноклассников. — Вы же понимаете почему Костян не бьет? Понимаете? Этот ссыкун нажалуется папаше и тогда Ракицкого исключат из школы. А что происходит с такими одаренными, вы знаете. И вместо того, чтобы заступиться друг за друга и поставить на место Парфенова, вы стоите и смотрите, как один человек отдувается за всех!

Яблоньский встал с Кипятка и отошел в сторону.

— Если ты настучишь бате и директор придет в класс за Ракицким, я скажу, что это я тебе врезал, — сказал Всеволод и посмотрел на меня.

— Я свидетель, — неожиданно для всех заявил Грачевских.

— Я тоже, — добавила Клаус.

— Покажи ему, Костян, — выкрикнул кто-то из толпы.

Кипяток встал и словно заяц на полусогнутых ногах попятился. Затем поднял свой портфель со снега и надел его на плечо.

— До первой крови! — крикнул Парфенов. — Значит я победил! Стрелка закончена!

Аристократ медленно пятился назад. Как же он был жалок.

— Проваливай! — крикнул я ему, хотя внутри меня все горело.

Собственные увечья так и заставляли набить ему морду.