Шрифт:
Закладка:
26-го туда же был вызван Гордон, обедал там и ужинал вместе с царем. 29 октября, в воскресенье, Петр, приехав из Преображенского в Москву в десятом часу утра, был вместе с братом на освящении церкви Сретения иконы Пресвятые Богородицы, именуемой Владимирской, что в Китае у Никольских ворот, и затем у литургии в той же церкви. После литургии во втором часу пополудни он отбыл в Преображенское[255].
5 и 6 ноября был двухдневный пир у Лефорта, во время которого Петр подарил Гордону еще участок земли на берегу Яузы. 8 ноября утром, придя к Лефорту, Гордон застал там Петра; затем Петр зашел к Гордону и взял у него книги по артиллерии. В связи с известием под 4 октября о представлении Гордоном царю артиллерийских инструментов можно заключить, что составляло, между прочим, сюжет разговоров царя с его любимым генералом и чем Петр в то время сильно интересовался. 12 ноября утром Петр был в Покровском на Филях, а затем Гордон видел его на крестинах у И. Р. Стрешнева. 19-го царь был на большом обеде у архимандрита Чудова монастыря, где был также и Гордон[256].
2 декабря Гордон виделся с царем в Преображенском, а 4-го Петр заходил к нему на короткое время. 8-го царь с компанией обедал у архимандрита Симонова монастыря. И на этом обеде в монастыре был также Гордон; отсюда видно, что наше духовенство не находило уже ничего предосудительного в трапезе с иноземцами. 10 декабря, пишет Гордон, двор переехал в Москву, очевидно из Преображенского. 16-го был устроен князем Б. А. Голицыным праздник в одной из его подмосковных, а 21-го праздновал именины боярин П. В. Шереметев. У обоих Петр был в числе гостей. Рождественский сочельник и утро Рождества проведены были царем с соблюдением обычных выходов. Однако 25 декабря он все же побывал в Немецкой слободе. 27-го он был на обеде у генералиссимуса князя Ф. Ю. Ромодановского. 28-го заезжал к Гордону, причем англичане, которых царь застал у своего друга, поднесли Петру золотые карманные часы ценою в 66 фунтов стерлингов и ящичек с инструментами ценою в 35 фунтов. Петр каждому из них поднес по бокалу вина[257]. От того же времени — декабря 1693 г., — дошел до нас документ, бросающий некоторый свет на бытовую вещественную обстановку, окружавшую Петра и его семью в те годы; это — список вещей заграничной работы, купленных у некоего иноземца Яна Балтуса. Среди них находим оружие для самого Петра: шпага, пара пистолей, две пары «штыкантов» (надо думать, ружей со штыками?), далее часы «серебряные сканные (филигранные) пересыпные», столовые принадлежности: ложки, ножи и вилки: «5 нагалищ (футляров), в них по ложке, да по ножу, да по вилкам серебряным», некоторые вилки, ножи и ложки золоченые; «готоваленка обита гвоздми, в ней ножик с вилками складные, черены черепаховые, да ноженки», «3 готоваленки сканные с ножи», «пара ножей складных, черенья черепаховые», «чарка серебряная сканная»; картины в рамах и зеркала: «12 картин в рамах золоченых за стеклом», зеркало складное о двух стеклах, 5 зеркал, в рамах черепаховых; различные туалетные предметы: «погребчик (ящичек) черепаховый, оправа на нем серебряная сканная, в нем 12 четвертинок маленьких», «погребчик серебряный сканный, в нем 7 склянок хрустальных, 16 ножинок, оправленных серебром», «8 араматников серебряных, в том числе 1 бочечкою, да 4 точеные, да 3 с финифтью», 8 гребней черепаховых, 19 склянок маленьких в медной вызолоченной оправе, коробочка с духами очень дорогими (заметим — цена коробочки показана 10 рублей, тогда как, например, пара пистолетов стоила 5 рублей), далее 26 коробочек маленьких, в том числе 2 серебряные сканные, 2 стальные, 3 с черепахами, 5 костяных, 4 деревянные с «личинами», т. е. с портретами, 7 деревянных расписанных с позолотою, 3 деревянные олифные, 4 щеточки черепаховые. Куплены были также птицы: «птичка попугай в клетке, цена 3 алтына 2 деньги», «3 птички, цена 6 алтын». Птицы, вероятно, предназначались для царевича Алексея Петровича. Для него же, конечно, приобретены были игрушки: «гремушечка серебряная» и 2 куклы. В описи упомянут «молоточек стальной» и какие-то инструменты, но какие именно — из описания выяснить нельзя: «Инстромент маленькой, цена 3 рубля», «Инстромент покрыт ящуром, оправлен серебром, в нем снасть серебряная, цена 16 рублев». Наконец, значатся серебряные вещицы-безделушки: кораблик серебряный, меленка серебряная, цепочка серебряная. За все эти вещи уплачено было Яну Балтусу 235 рублей, взятые из Новгородского приказа[258].
XIII. Смерть царицы Натальи Кирилловны
1694 г. начался подобно предыдущим. 5 января, в крещенский сочельник, государи слушали обедню каждый в своей дворцовой церкви, но к освящению воды и к действу многолетия в Успенский собор выходил один только царь Иван Алексеевич. 6 января оба государя были в крестном ходу на Иордань. 9-го Гордон видел Петра у князя Ф. С. Урусова. 12 января, в день именин царевны Татьяны Михайловны, Петр был у обедни в своей дворцовой церкви, но к пожалованию поздравителей не выходил. 19-го и 20-го Гордон ездил из слободы в Москву и бывал у царя: видимо, что-то царь с ним обсуждал. Возможно, что беседа шла о новой поездке в Архангельск, мысль о которой всецело занимала Петра в зиму 1693/94 г. 21 января Петр был в числе гостей на празднике, данном окольничим А. А. Матвеевым. Вдруг беззаботное веселье было прервано разразившейся бедой. Заболела и слегла в постель царица Наталья Кирилловна, хворавшая и раньше, после переславской поездки и весной 1693 г. 22 января о ее болезни занес отметку в свой дневник Гордон. Еще ранее, задумав какой-то поход из Москвы на 26 января, Петр обещал Гордону приехать к нему 25-го на прощальный ужин с танцами. Очевидно, по делу об устройстве этой пирушки Гордон 25 января за два часа до рассвета отправился ко двору, но царя в Кремле уже не застал. Оказалось, что болезнь царицы приняла опасный оборот. Положение ее было безнадежно, и Петр, простившись с ней, в порыве горя умчался к себе в Преображенское. Гордон поспешил туда и, как он пишет, нашел царя в высшей степени удрученным и огорченным. Во втором часу дня в первой четверти, по нашему счету в исходе девятого часа утра, царица скончалась. Когда известие об этом пришло в Преображенское, царь в присутствии Гордона предавался чрезвычайному горю. «Странным кажется, — замечает, рассказывая об этих событиях, Погодин, — как Петр, видя мать свою
