Церковный историк, антиохиец Евагрий Схоластик и сам император Юстиниан I тогда заболели во время первой же вспышки бубонной чумы, у Евагрия даже обнаружилась опухоль в паху, но он, как и император, несколько недель находившийся между жизнью и смертью, выжил. Послушаем же, что по этому поводу пишет Евагрий в своих детальных наблюдениях: «…Одни умирали лишь оттого, что или общались, или жили вместе с больными, другие же – только прикоснувшись к ним, третьи – оставшись у них дома, четвертые – встретившись с ними на агоре, а некоторые, убежав из пораженных мором городов, избежали ее, передав болезнь здоровым. Иных же она вообще не затронула, хотя они жили вместе со многими заболевшими и прикасались не только к больным, но даже к умершим; а другие, страстно желавшие умереть из-за полной гибели детей и домов своих и ради этого пребывавшие вместе с больными, оставались, однако, невредимыми, словно недуг состязался с их намерением».

Так обстояло не только с «моровой язвой» – чумой. В 1143 г., последнем, роковом для василевса Иоанна Комнина, его третий сын, Исаак, в больном состоянии был отправлен отцом в Константинополь сопровождать тела двух своих старших братьев, Алексея и Андроника, скоропостижно скончавшихся от острого инфекционного заболевания, некой «скоротечной горячки», но все же выжил. Принцесса Мария Палеологиня, незаконная дочь Михаила VIII Палеолога и сестра Андроника II, принявшая постриг по именем Меланья, вымолила себе перед иконой Богородицы в церкви Хора исцеление от смертельно опасной женской кровоточивости.

Бог и случай щадили одних и уносили на тот свет других. Люди свыкались с неизбежным, демонстрируя удивительную способность к выживанию. Не стоит преувеличивать и низкий уровень гигиены, жалкое санитарное состояние византийских городов, не столь плохие в сравнении с городами средневековой цивилизации Запада. Ромеи, если это были не аскеты и не самые бедные нищие, не пренебрегали потребностью мыться, стричься, менять одежду.

* * *

Но все же и без губительных инфекционных и прочих болезней семена смерти обнаруживались повсюду. В целом ее случаи были разнообразны, но одинаково отмечали жизнь ромеев ощущением постоянной ненадежности, нестабильности. Беднякам случалось умирать от голода, вызванного неурожаем, стихийным бедствием, многомесячной вражеской осадой города или от постоянного недоедания. Представители знати, включая императоров, могли найти свой конец во время приступа эпилепсии, после пира, от неумеренного обжорства, погибнуть во время охоты, от отравленной стрелы или от меча наемного убийцы, быть растерзанными своей собственной стражей, неудачно упасть с лошади во время прогулки верхом, разбиться на площадке циканистирия во время игры в поло, даже отравиться угарным газом или утонуть в ванне. Горожане гибли во время работы, задавленные сорвавшимся грузом в порту или рухнувшими строительными лесами. Даже святым случалось погибать роковым образом, как, например, знаменитому подвижнику Х в., монаху Афанасию Афонскому во время перестройки церкви. Несчастные случаи настигали порой и дома. Так, еврей-выкрест Евпрас, глава священников Антиохии, «упал в котел с кипящим воском и умер». Случайные убийства происходили иногда во время состязания сельских лучников, когда стрела отца ненароком попадала в маленького сына. Хосарии (разбойники, грабители на дорогах) тоже несли смерть.

Хотя вообще об убийствах в городах нет известий (если не считать умерщвлений некоторых императоров заговорщиками). Иногда случались эксцессы со смертельным исходом, в которых бывали в VI в. замешаны болельщики цирковых партий, буйные молодые стасиоты, эквивалент нынешних фанатов-ультрас, или происходили массовые расправы с мятежниками во время восстаний. Из последних таким наиболее ярким примером, на многие годы оставшимся в памяти ромеев, является жуткая резня, устроенная воинами Юстиниана I на столичном Ипподроме при подавлении мятежа Ника 18 января 532 г. Солдаты под командованием Велисария и наемники-готы, герулы, которыми руководил Мунд, ворвавшись с двух сторон на арену, сначала обрушили на собравшихся град стрел, а затем беспощадно, будто траву, выкосили мечами оставшихся в живых, оставив не менее тридцати тысяч трупов и огромные лужи крови, в которой скользили ноги. Зилоты в мятежной Фессалонике в 1340-е гг. сотнями казнили своих противников из числа ненавистной аристократии, сбрасывая их с высоты крепостных стен и башен так, что разлетались мозги.

Случалось, женщины становились объектом насилия распаленных стасиотов, а иногда и помутившегося разумом маньяка. Один из подобных случаев особенно потрясает своей бессмысленной изуверской жестокостью. Так, в Великом Патерике рассказывается как в Скиту некий пастух напал на работавшую в поле беременную женщину и вспорол ей живот, «…желая посмотреть, как плод лежит в ее чреве». Всю оставшуюся жизнь он замаливал в монастыре случившееся и, самое примечательное, по словам агиографа, Бог простил ему этот чудовищный грех, который по человечески простить невозможно.

Немало людей гибло во время пожаров, которые охватывали весь город во время стихийных бедствий, народных восстаний или вражеских нападений, другие оставались засыпанными под развалинами во время землетрясений. Константинопольская легенда рассказывает о ребенке, подброшенном силой подземного толчка 25 сентября 437 г. так высоко, что он якобы улетел на небо, где успел услышать пение ангельской молитвы, а рухнув наземь, прежде чем умереть, сумел передать услышанное Патриарху, который повелел похоронить его в знаменитой столичной церкви св. Ирины. К слову, этой переданной отроком ангельской песнью стал знаменитый Трисагион – Трисвятая песнь («Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас»), которая широко вошла в византийское богослужение, иногда наносилась на бронзовые колокольчики и пелась во время покаянных процессий, крестных ходов, в том числе с мольбами к Богу о защите от землетрясений.

Впрочем, несмотря на горячие молитвы, 447 г. принес серию небывало сильных подземных толчков, продолжавшихся несколько месяцев, когда рушились города, даже мощные оборонительные стены, башни, исчезали с земли реки, в безводных прежде местах возникали губительные наводнения, три или четыре дня непрекращающимся потоком лил дождь.

Великий пожар 465 г. за четыре дня уничтожил восемь регионов Константинополя длиной два с половиной километра и шириной километр, где не осталось ничего, кроме груды дымящихся развалин. После этого половину гигантского города пришлось отстраивать заново. С 475 до 603 г. в столице произошло еще двенадцать пожаров. Во время беспорядков, случившихся во время восстания Ника, в ночь с 13 на 14 января выгорела центральная, самая великолепная часть Константинополя, включая храм св. Софии. «Город представлял собой груду чернеющих развалин, как на Липари или около Везувия, – скорбел современник трагедии Иоанн Лид, – он был наполнен дымом и золою; всюду распространявшийся запах гари делал его необитаемым, и весь вид его внушал ужас, смешанный с жалостью».

Сильные подземные толчки и вызванный ими пожар 29 ноября 528 г. в Антиохии Сирийской унесли жизнь 4870 человек, после чего страдания жителей усугубила чрезвычайно суровая зима, заставившая антиохийцев начать исход из своего полуразрушенного, пришедшего в упадок города. Наступавший вслед за