Чтобы убедительнее проиллюстрировать моё тогдашнее состояние безграничной влюблённости, приведу только одну дневниковую запись, датированную началом февраля 1961 года. Видимо, был выходной день, и я ранним утром прибежал в общежитие, чтобы пригласить Иринку на лыжную прогулку. Девчата ещё сладко спали, когда я постучал в их дверь. Открыла Тамара Зверева. Увидев меня, она возмущённо фыркнула, тут же снова нырнула под одеяло и отвернулась к стенке. Для меня такое её неприветливое поведение давно уже стало привычным, поэтому я даже не обратил внимания на её негостеприимные эмоции и подошёл к кровати Иринки. Первый раз я увидел её только-только проснувшейся, и так близко от себя. Как раз накануне она получила письмо из Имана (сейчас Дальнереченск) от своей лучшей подруги Светланы Калининой, с которой они обе по распределению по окончании техникума в Соколе Вологодской области приехали в Приморье, – она работала в Имане, в Вагутоне, на домостроительном комбинате. Светлана писала, что выходит замуж, это известие Иринку почему-то очень расстроило, и она тут же поехала к подруге, благо что здесь совсем рядом. Вот сама эта запись:

«9 февраля 1961 года, четверг: Ира уехала в Иман – Светка написала, что вышла замуж. Илька рассердилась страшно. И даже, как мне кажется, растерялась… Почему? Опять загадки…

А вот какой я увидел её последний раз, когда ранним утром пришёл приглашать на лыжную прогулку:

…В полумраке матово вырисовывались в вырезе её майки припухшие девичьи груди, мягкая овальность плеч, рук. И вся она, ещё только что проснувшаяся, была такой милой, по-детски безмятежной и красивой. Иринушка, если даже судьба разлучит нас, и не мне, а другому придётся целовать тебя, ты навсегда останешься в моей памяти как чистое небесное создание, моей богиней… Что и думать, не знаю. С чем вернёшься?»

Но мои тревоги были напрасны: Иринушка вернулась успокоенной. И сказала, что мы вместе едем на свадьбу её подруги. Пришлось отпрашиваться на работе на пару дней.

Не знаю почему, но в своём дневнике я не оставил и строчки об этой свадьбе. А она мне очень понравилась. У Светланы, кстати, почти такая же судьба, как и у Ирины: её растил тоже неродной отец, но он совсем был не похож на жёсткого отчима Ильки. И, по её рассказам, семья была более обеспеченная и климат семейный был вполне доброжелательный. А мужем Светланы стал рабочий комбината (ДСК) Володя Медведев, потомок первых русских поселенцев в Приморье, даже, по-моему, из рода уссурийских казаков. Приятно было смотреть на сидящих за свадебным столом молодожёнов: коренастый жгучий брюнет Владимир и рядом с ним – стройненькая светловолосая Светлана, очень похожая на уроженку Литвы или даже Латвии.

Свадьбу играли по старым местным обычаям – очень похожим на своеобразный конгломерат, сложившийся из русских обычаев выходцев из самых разных краёв и областей необъятной России, украшенный при этом ярким местным колоритом. Нас с Иринкой встретили как самых почётных гостей и сразу вовлекли в общее свадебное веселье. Играли свадьбу на хуторе в доме родителей Володи, который находился на высоком берегу протоки реки Тудо-Вака (сейчас река Малиновка). Как раз на заснеженном льду этой протоки и разыгралась первая часть представления. С высокого яра на санках с прибаутками и смехом скатывались на лёд одна за другой весёлые компании, а на льду протоки, изображавшей в данный момент пограничную реку Уссури, царские русские таможенники захватили китайских браконьеров, ловивших у наших берегов рыбу, и главный таможенный инспектор, которого призван был изображать я собственной персоной, вёл торг с браконьерами, желавшими избежать наказания. Главный инспектор был строг и неумолим, но «китайских браконьеров» выручила весёлая свадьба, скатившаяся с крутояра на лёд: инспектору поднесли чарку водки и уговорили не наказывать «китайцев», а те, избежав так легко наказания, на радостях подарили пойманную рыбу, десятка полтора самых настоящих замороженных речных краснопёрок, и инспектору, и всей свадьбе…

Никогда больше не встречались мне подобные свадьбы, похожие скорее на настоящие народные гуляния. На две ночи нас устроили ночевать в женском общежитии ДСК – Иринку забрали в свою комнату девчата, а мне поставили раскладушку в «красном уголке».

Конечно, эта свадьба нас ещё больше сблизила, и, вернувшись домой, мы уже всерьёз стали планировать и свою. Но приближалась экзаменационная сессия, и я вдруг обнаружил, что не успеваю подготовиться к ней: надо было написать и отправить срочно в университет ещё несколько контрольных и курсовых работ, а времени не хватало. Попросил отпуск без содержания, но мне отказали. И в конце марта я уволился с завода и прочно засел за подготовку к экзаменам. Дело сразу пошло на лад. 22 апреля, в день рождения Ленина, мы снова встретились с Иринкой и уже окончательно решили создать свою семью. А чтобы больше не отступать назад, договорились перед Первомаем отнести заявление в ЗАГС. В этот же вечер мы вычислили, что первое свидание у нас было 14 февраля 1959 года, когда мы первый раз пошли с ней в кинотеатр «Темп» и смотрели фильм «Огненный мост», который нам обоим не понравился (сейчас даже не помню его содержания). Тогда мы и думать не думали, что через много-много лет вдруг узнаем про День всех влюблённых и праздник Святого Валентина. И даже не предполагали, что именно в этот праздничный день и всего через восемь лет у нас появится на свет наша единственная и бесконечно любимая дочь Лена-Алёнушка. Вот такие бывают значимые и приятные совпадения в жизни…

В канун 1 Мая мы вместе пришли в городской ЗАГС и оставили там своё заявление. Правда, незадолго до этого дня от матери Иринки пришло письмо, в котором она категорически запрещала наш брак и звала её возвращаться домой. Но мы сделали свой выбор, и я даже сейчас, на пороге нашего 55-летия совместной жизни, нисколько не сожалею об этом. А тогда – тем более. Я в темпе закончил последнюю курсовую работу и уже 8 мая снова устроился работать на Уссурийский лесозавод к коварному Буднику. Меня приняли на этот раз на биржу сырья разнорабочим второго разряда, и первый же день работы мне показался просто каторжным, а прежняя работа в сушило, по сравнению с этой, – по-настоящему райской. Здесь мы бесконечно и весь день разбирали железными крючьями штабеля брёвен, толстые лесины вручную по покатам скатывали на непрерывно движущуюся стальную ленту транспортёра, доставляющего их к пилорамам лесопильного цеха. Короткий перекур у бочки с песком, и снова за дело: ненасытные пилорамы с вертикальными полотнами пил безостановочно пожирают бревно за бревном, в считанные минуты превращая их в