— Куда вниз? — затупил я.

— В подземный мир, в город-двойник, — с сочувствием глядя на меня, уточнила хозяйка.

— Да почему город-то? Был я там, с пацанами спускались. Там просто арки и переходы с коридорами. Ни жилья, ни еще чего.

— Этого уж я не знаю. Но Федор Васильевич рассказывал и про комнаты, и про залы большие. Да вот хотя бы под Первомайской площадью есть такой.

— Да зачем? Кому понадобилось строить все это? Ввалить кучу денег для чего?

— Федор Васильевич уверял, что подземелья строились под склады для особых нужд.

— Да чушь полная! — в сердцах воскликнул я. — Ну, быть того не может! Мы с отцом изучали этот вопрос. Кирпичи, которые использовали в кладке, имеют клеймо какого-то купчика дореволюционного. А тот провал, который в детском садике по Ленина обнаружили, так ширина коридоров три с половиной метра, а высота потолка все три. Или наоборот, высота три с полтиной! — выпалил я на одном дыхание. — Что за склады такие странные, что в них можно хранить?

— Этого я не знаю. Федор Васильевич в эту тайну меня не посвящал. Сказал только, что это — наследие его семьи. И передаст он его только своим потомкам.

Вот тут-то меня и накрыло нехорошим предчувствием.

— Анна Сергеевна, вот Вы сказали, что старик давно все про меня вызнал? Что вызнал-то? Ну, однофамильцы мы с ним. Что еще-то? Родителей моих, может, знал? Или отца?

— Все просто Алешенька. Ох, извини. Федор Васильевич абсолютно уверен в том, что ты его родной внук.

Глава 22

«Трындец, приехали… Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» — в голове взорвалась гранат и случился полный армагедец. Какой, к ежам собачьим и прочим гадам, внук? Откуда? Батя студента моего — Степан Сергеевич Лесаков. Федоровичем тут и не пахнет. Стало быть, архивариус не мог быть отцом Степана Лесакова, и соответственно, дедом Лешке. Даже если и брат имелся. Несостыковочка, друзья-товарищи. Может, старик из ума выжил? Заговариваться начал, фантазии какие-то и все такое?

— Простите, Анна Сергеевна, но что-то не сходиться у меня пазл…

— Что? — удивилась женщина.

Черт, Леха, следи за языком!

— Картинка, говорю, у меня не срастается, — и я выдал ей все свои размышления.

— Минуточку, подожди, сейчас кое-что принесу. Надеюсь, там найдешь все ответы.

С этими словами хозяйка поднялась и ушла в дом, а я остался ломать голову над очередной загадкой, которую задал умерший старик.

— Сергевна, — ты дома? — раздалось от калитки. — Ну, я войду!

Дверь распахнулась, едва обладательница зычного голоса успела закончить фразу. «Нафига, спрашивается, интересовалась, если все равно без спросу зашла?» — удивился я и увидел Власьевну. Бабулька шустро просунулась во двор и бодро потопала в сторону дома, по дороге останавливаясь возле каждой вещи и комментария вслух все что видела.

— Ты смотри, Аврору прикупила! Дорогущая, страсть! И где только достала. Это что же на пенсию? Транжира! — первая остановка случилась возле палисадника с розами. Бабка покачала головой, глядя на белые цветы с нежно-розовой окантовкой по краю.

— От ты ж похлянь, понабросано, — соседская инспекция обнаружила Манюнины игрушки на дорожке, отпихнула ногой со своего пути и дальше пошла, ворча под нос. — Хто ж девчонкам машинки покупает. Ну, дурна, вот дурна! А еще городская!

Ага, значит, моя версия подтверждается: Анна Сергеевна из городских будет, не местная. Интересно, каким ветром её сюда занесло. — Сергевна! Где ты есть, выходи! Ох! — бабка увидела меня и схватилась за сердце. — Напугал, ирод! Ты кто есть таков будешь? Куды хозяйку задевал?

— Клавдия Власьевна, чего шумишь опять? — на пороге появилась Анна Сергеевна. — Здесь я, что случилось.

— Ох, беда, беда, Аннушка Сергеевна! Слыхала ужо? Федор-то наш Васильич по-о-о-омер! Что теперь будет-то? Как хоронить? Родни-то у него и нету! И дом, дом кому ж то достанется? — бабка начала причитать, но долгие страдания у нее не получались, любопытство и жажда сплетен пересиливали. — А курочек-то куда девать? Себе што ль заберешь?

— Знаю, Клавдия Власьевна, — подтвердила свою осведомленность хозяйка, спускаясь вниз. — Сами и похороним.

— Ишь, богатеев нашла, — бабулька сурово поджала губы. — А я вот тебе чего пришла сказать, — Власьевна понизила голос, косясь на меня. — В сельсовет итить надобно, к Матвеичу. Да трясти его, ирода. Это што ж такое, такое человек помер, а хоронить некому? Вот пущая государство и организовывает и шоб оркестр непременно! И поминки в столовой! Шоб, значит честь по чести все! А мы поможем. Чай, соседи! — бабка гордо выпрямилась, довольная своей идее.

— Сходим Клавдия Власьевна. И сходим, и поможем. Я к тебе позже зайду. Гостя провожу и приду.

Анна Сергеевна потихоньку наступала на незваную гостью, оттирая её в стону ворот и не позволяя пройти дальше. Соседка же норовила прорваться к летней кухне, уж больно хотелось ей разглядеть поближе чужака, обнаруженного во дворе у городской. Но хозяйка умело довела любознательную Власьевну до калитки, выпроводила её и вернулась в дом.

Бабулька еще помаячила на горизонте, потом потопала к своему двору, но не зашла в дом, а осталась на улице усиленно делать вид, что ковыряется в своем палисаднике. Даже внука кликнула и потребовала принести тяпку. Разведка в деревне хорошо поставлена, враг и чужак не пройдут мимо бдительного ока бабы Клавы. Надеюсь, удастся проскользнуть мимо и не оказаться в задержанных. До автобуса осталось всего ничего.

Я нетерпеливо гляну на стрелки будильника, и поднялся, разминая ноги. Из дома снова вышла Анна Сергеевна, на этот раз в ее руках были какие-то папки. Я пошел навстречу, желая помочь. Женщина с благодарностью во взгляде передала мне свою ношу, и мы вернулись на кухню.

— Что это? — шмякнув об стол бумаги, поинтересовался я.

— Это часть твоего наследства. За ними тогда лазал Федор Васильевич на чердак. В тот день, когда упал и сломал ногу, — вздохнула Анна Сергеевна. — После того странного визита, о котором он отказался рассказывать, Федор Васильевич попросил меня спрятать эти папки у себя. Я не знаю что в них, — опережая мой вопрос, уточнила женщина. — Не в моих привычках копаться в чужих документах. Когда я пришла к нему, пока ждали скорую, он вручил мне бумаги и взял обещание, что отдам их только тебе.

— Прям-таки мне?

— Тебе Алеша тебе. Так и сказал: внук за ними приедет, Алексей Лесаков, с ключами. Привезет от меня знак — ключи с гербовыми брелоками. Если покажет — отдавай смело, а если простые ключи, делай вид, что ничего