— Молодой человек, — недовольный женский голос вырвал меня из сна. — Прибыли. Дайте выйти!

— А? Да, простите, да, конечно, пожалуйста, — забормотал я стандартный набор фраз, с трудом продирая глаза и пытаясь сообразить, где я, какой за автобус и кто эта нервная девчонка.

— Приехали, все уже вышли. Одни мы остались! — девица явно была недовольна моим непониманием и нежеланием подняться из кресла, чтобы выпустить её из автобусного плена.

— Простите великодушно, проспал, — я попытался по-доброму улыбнуться, но в этот момент на я внезапно напала зевота и вместо улыбки получился людоедский оскал. — А-а-ар-р, — закончил зевок, мотнув головой, прогоняя остатки сна.

Я поднялся с места, отступил назад, пропуская гражданку. Теперь только разглядел, никакая она не девчонка. Если быть точнее, глубоко перезревшая девушка за тридцать, забывшая, что ей уже не восемнадцать и даже не двадцать. То-то злиться, может, на знакомство рассчитывала, не зря же так бодро сумку со свободного места убрала. А я не оценил, уснул и не общался. Ну, точно, хам и есть, не оценил такие прелести.

Улыбаясь своим глупым мыслям, я покинул автобус, подошел к лавочке, поставил пакет и от души потянулся, и пару раз наклонился, разминая тело. Подхватил сумку и двинулся в сторону бочки с квасом. С наслаждением опрокинул в себя пол-литровую кружку, и двинулся в сторону больницы, на ходу пытаясь сочинить правдивую версию своего внезапного исчезновения.

Но не успел я покинуть пределы автостанции, как меня окликнули:

— Здорово, Леха! А ты чего этот тут делаешь?

Да твою ж дивизию дорогую и разлюбезную, Игорек! Ты откуда вылез на свет божий, из какого автобуса?

— А я смотрю: ты, не ты, — радостно скалясь, кинулся ко мне Васильков, хотел облапить по дружески, но увидел мое лицо и передумал.

— Не я, отвечаю, — обреченно буркнул я.

— Ха-ха, шутник! — не обращая внимания на мое нежелание общаться, заржал Игорь. — Че, как съездил? Я думал, ты на больничке загораешь, а ты вон мотался куда-то. Че купил?

— Тебе какое дело? — грубовато проворчал я, очень надеясь, что вертлявый все поймет и оставит меня в покое.

— А я смотрю в автобусе — ты заходишь, — делая вид, что не замечает моего хамского отношения, продолжил тарахтеть Игорек. — Думаю, ла-а-а-а, Жека вещал, что ты чуть ли не при смерти, а ты по деревням разъезжаешь. Пациент скорее жив, чем мертв, — съюморил Васильков и тут же громко заржал, радуясь собственной шутке. Так чё, тебя выписали что ли? Завтра на работу? Не повезло! А говорили, тебя знатно отмутозили! Вот люди, врут и не краснеют!

Игорь тарахтел и тарахтел, то возмущался, забегая вперед и заглядывая чуть ли не в лицо, то шагал рядом, размахивая руками, едва не задевая. При этом все время старался заглянуть невзначай в сумку, разглядеть, что в ней лежит.

— Пирожок будешь? — не выдержал я.

— А? Пирожок? А с чем? А давай! — Игорек жадно уставился на пакет.

Я тормознул возле скамейки, вытащил пакет с пирогами, которые дала в дорогу Анна Сергеевна, развернул и достал два наугад.

— Держи, голодающий.

Васильков схватил пирожок и сразу впился в него зубами.

— Па-пи-бо! — пробормотал с набитым ртом. — Шо-пам-пебя, — кивнул, показывая на папки.

— Тетка свои конспекты отдала, для учебы. Она у меня педагогический институт заканчивала, — соврал я.

— Попефло! — прошамкал парень, но по глазам было видно, не больно-то он мне и поверил.

— Безумно, — подхватывая сумку, подтвердил я.

Выпечка быстро исчезла в наших бездонных желудках, и Игорек снова принялся тараторить.

— Слушай, а че ты на станции-то делал? А? у тебя кто в Лиманском? Тетка там живет? Да? Я и не знал. Ты вроде говорил, что сирота.

После каждого предложения Васильков, как завещал великий Станиславский, делал паузу, надеясь меня разговорить. Но я никак не реагировал и продолжал упрямо молчать. От его занудства и болтовни разболелась голова. Я мечтал поскорее добраться до палата, получить трындюлей от врача и медсестре, и завалиться спать. Но моим мечтам не суждено было исполниться.

Глава 23

— Лесаков, ты где шляешься? Больница на ушах стоит. Пациент пропал, — знакомый рык разрушил все мои планы сначала договориться с лечащим врачам по поводу побега. А затем хорошенько выспаться чтобы привести мысли в порядок.

Черт! Нужно срочно придмать новую легенду, где я был и что делал, если бы е Игорек, старая о том что моей девушке срочно понадобилась помощь, вполне прокатила бы. Но этот юркий хорек испортил не только настроение, но и тщательном продуманную версию.

— Сидор Кузьмич доброго дня, — оттягивая неизбежный втык, поздоровался я.

— Кому как, медсёстрам не очень, — рявкнул мичман. — Я смотрю ты уже здоров как бык, раз шляешься, где попало с кем непопадя!

Не понял? Это он про Игорька что ли? Васильков недовольно засопел, но проглотил фразу Кузьмича, сделав вид, что к нему это не относится.

— С попадание как раз все в порядке, Сидор Кузьмич, — вытянулся я в струнку, изображая вид лихой и придурковатый. — Как раз попал… — я покосился на Игоря.

— Ты мне пошути, пошути! — взъярился начальник. — Завтра чтоб на работе был как штык!

— Так доктор не отпустит, — пожаловался я. — Я и вчера просил, он отказал. Вот пришлось в самоволку уйти. Очень нужно было, правда! — и честным взглядом прямо в глаза Кузьмичу.

— Просил он, — фыркнул мичман. — Допросишься, вылетишь у меня с вышки, посмотрю я, как ты обратно проситься будешь.

Вот черт, знает куда бить, без спасательной вышки мне жизнь неинтересна. Спасателем родился, спасателем помру, и неважно, в каком году какого столетия. Без моря, корабля и МЧС я свою судьбу не представляю! Если обратно не вернут в мой год, значит, в Союзе начну заново. Все равно еще молодым буду, когда службу спасения начнут организовывать по всей стране, объединяя в одну структуру. Кстати, а это мысль!

Мысль додумать я не успел, потому как Сидор Кузьмич, заметив, что я отвлекаюсь, снова включил старого морского черта и буркнул недовольно:

— Так, ты, Лесаков, шагом марш в отделение. Да смотри у меня, чтоб перед медсестрами извинился, и никаких жалоб не было. Девчонок обижать не сметь! Нужный контингент. Им от доктора с утра едва не прилетело. Хорошо, Василиса додумалась на меня свалить, мол, срочно вырвал несчастного травмированного мальчика по острой необходимости злобный старый мичман. По какой — не доложил, но к обеду вернуть обещал. Оно, конечно, нарушение все равно, но Геннадий Тихонович меня