— У нас полным-полно ленинградцев, — сказала соседка. — В нашем институте и в других тоже... Приезжают, пишут диссертации, защищаются... В Ленинграде на это уходит полжизни, а у нас...

Поезд подошел к станции Апатиты. Хотя за пятнадцать лет продолжительность стоянки здесь увеличилась втрое: была одна минута, теперь три, — разговор о грибах и о научных карьерах пришлось оборвать на полуслове. С подножки вагона я прыгнул на талый снег.

Горы и снег, снег и горы. В этом смысле в Хибинах — без перемен. Хотя... Гора Расвумчорр стала малость пониже: ее верхушку сначала взорвали, а после сгрызли гигантскими челюстями суперэкскаваторы. Пока что это не отразилось на общем хибинском рельефе...

По-прежнему на плато Расвумчорр без малого триста дней в году ревут метели. Сугробы иногда вырастают высотою до восьми метров. На зиму из карьера Центрального рудника выгребают полтора миллиона кубометров сыпучего или мокрого снега. Туманы и мгла зимой таковы, что не видно ни зги...

Горы и снег, снег и горы. В Хибинах — без перемен.

По-прежнему падают лавины со склонов Расвумчорра, Юкспора, Ловчорра, Кукисвумчорра, Айкуайвентчорра и других, безымянных гор. Бывает по двести лавин в зиму. Где лавины, там и лавинщики. В Хибинах Снежную службу несет уже третье поколение лавинщиков, если вести счет с Ильи Константиновича Зеленого.

...Несколько лет назад издательство «Мир» выпустило в свет книгу американского лавинщика Монтгомери Отуотера «Охотники за лавинами» (мне ее подарили в Хибинах). Книгу предваряет авторское обращение к читателям русского издания: «Снег — это снег, где бы он ни падал, а лавины говорят на всемирном языке насилия...» И далее: «Нелегко писать в первом лице единственного числа о таких вещах, как смертельный риск, совершение открытий, разгадывание замыслов смертельного врага. С другой стороны, у меня было достаточно ошибок, чтобы удержать мое самомнение на достаточном уровне. Дело в том, что лавины, помимо всего прочего, учат скромности. Это очевидно каждому, кто встретится с ними лицом к лицу. И мы еще не слишком много знаем о лавинах и даже о снеге...»

Я думаю, что под этими словами подписался бы любой профессиональный лавинщик в любой горной местности мира. Хотя, конечно, борьба с лавинами в Хибинах носит иной характер, чем, скажем, в Сквовэлли, в Скалистых горах Колорадо, в Каскадных горах штата Вашингтон, где развертываются события книги Монтгомери Отуотера.

Деятельность цеха противолавинной защиты производственного объединения «Апатит», в том виде, как она ведется сегодня, можно назвать «охотой за лавинами» разве что с целью чисто литературной — для интереса. Цех нынче работает как маленький научно-исследовательский институт. Его сотрудники — сплошь ученые, авторы многих трудов по различным аспектам гляциологии и смежных отраслей науки. На вооружении цеха — ЭВМ, радио- и телеаппаратура, уникальная установка для эмпирического определения ударной силы лавин, самые что ни на есть современные научные методы, метеорологические станции на отметках за тысячу метров — на Юкспоре и на плато Расвумчорр. И в первую очередь — если говорить о вооружении — минометы...

Замечу кстати, что М. Отуотер, впервые в западном полушарии применивший пушку для расстреливания лавинного очага, почитает себя пионером этого дела. Он не знает о том, что за двадцать лет до него Илья Зеленой, на собственный страх и риск, с превеликими трудами, доставил в Хибины первый миномет и произвел первый выстрел по снежному карнизу над Саамским карьером. Не знает он и о методике стрельб по лавинным очагам, разработанной Василием Аккуратовым. Да и откуда ему было знать? В нашем книжном мире нет ничего подобного книге М. Отуотера. Илья Зеленой, его сподвижники и последователи по Снежной службе — люди незаурядного интеллекта, если угодно — таланта, мужества, наделены были в высшей мере той самой скромностью, которую рекламирует автор книги «Охотники за лавинами». Никто из них не оставил нам какого-либо письменного свидетельства собственного опыта «охоты». Они писали отчеты, донесения, научные статьи; «личное начало» решительно выбрасывалось за борт, как недопустимое в суровых условиях Севера излишество, баловство.

Опыт несения Снежной службы в Хибинах накапливался шаг за шагом, годами, — коллективный, чаше всего безымянный опыт; ныне он является основополагающим для борьбы с лавинами в любом горном районе нашей страны, где живут, работают, катаются на лыжах люди.

В 1970 году в Кировске состоялось первое Всесоюзное координационное совещание по инженерной гляциологии. Материалы этого совещания вошли в сборник, подготовленный Кольским филиалом Академии наук. В предисловии к нему участники совещания следующим образом характеризуют положение с противолавинной защитой, сложившееся к тому времени:

«Созыв совещания в Кировске не случаен. Город, его промышленные предприятия и культурно-бытовые учреждения нуждаются в хорошо продуманной защите от снежных заносов и лавин.

Здесь, в Хибинах, получены первые результаты исследований снега и снежных лавин, разработаны и применены на практике методы картирования лавиноопасных зон, расчетные способы определения скорости движения, дальности выброса и силы удара снежных лавин о неподвижное препятствие, классификация снега. На основе новейших представлений о физике снега под руководством В. Н. Аккуратова разработана генетическая классификация лавин, новый метод их прогнозирования, в значительной степени активизированы минометные обстрелы лавинных очагов. Главный практический результат состоит в том, что при увеличении степени безопасности представилась возможность значительно расширить фронт открытых горных работ на комбинате «Апатит» и сократить простои карьеров из-за лавинной опасности.

Цех противолавинной защиты поддерживает тесные связи с научными организациями страны. Разработка отдельных тем с 1967 года проводится в тесном содружестве с учеными Кольского филиала АН СССР».

Тот же снег, то же горы. Но все изменилось в городе Кировске за пятнадцать лет. Я не узнал этого города, не успел приготовиться к встрече с ним, покуда ехал со станции Апатиты до первого городского квартала — пятиэтажного, серокаменного, четко врезанного в белоснежный горный рельеф. И я задал моему спутнику глупейший вопрос: «Это что за город?» Моим спутником был председатель Кировского горисполкома Василий Иванович Киров. Он усмехнулся и сказал: «Это — Кировск».

Ну, конечно, Кировск. Другого города здесь и быть не могло. Только раньше он был в значительной степени деревянным, барачным, а теперь стал, как все города, — каменным, то есть сборно-бетонным. Бараки сожгли. То-то, наверное, весело было ребятишкам глазеть на городские пожары, которые не нужно тушить: чем жарче горит, тем лучшие.

Вообще у ребят в Кировске, у мальчишек, такая жизнь — позавидуешь. Каждый из них — горнолыжник. У каждого многослойные, подбитые железом, розовые, желтые, голубые лыжи — лыжонки, такие, как у взрослых, только втрое поменьше, полегче; ботинки с блестящими застежками и палочки тоже блестящие. Если