до сих пор ощущаю сильную связь с тем местом. Но если, к примеру, я попрошу показать Тадж-Махал, блюдце не отзовётся. К тому же до него далеко, а расстояние тоже играет свою роль, как и многие другие факторы. Иными словами, Костя, при всём нашем желании узнать, что стало с твоими родителями и где они, блюдце бы нам их не показало. Потому что у нас нет с ними должной связи, дружеской в данном случае недостаточно. Нужна только родственная связь, только кровная.

– Но… получается, я?.. – с трудом выговорил Костя, не смея надеяться.

Многообещающе улыбнувшись, Зоя Никитична поднялась и отошла к письменному столу. Взяв чемоданчик, она вернулась на табуретку, поставила его себе на колени и, щёлкнув застёжками, открыла. Внутри, «утопленные» в мягкую подушку из чёрного шёлка, лежали уже знакомые Косте серебряное блюдце с витиеватыми узорами по кругу и красное с золотым отливом яблоко.

Зоя Никитична осторожно подняла блюдце и передала его Косте, затем вручила яблоко со словами:

– Положи его на блюдце и скажи: «Катись-катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку и покажи мне…» – и назови, что ты хочешь увидеть.

Костя опустил взгляд на своё отражение в начищенной поверхности блюдца и сглотнул. В горле вдруг пересохло. Рука, сжимающая яблоко, задрожала. Не давая себе времени испугаться, Костя опустил его на блюдце и, кашлянув, сказал:

– Катись-катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку и покажи мне моих родителей.

Яблоко едва заметно засветилось, став похожим на старое потемневшее золото, оно медленно провернулось, а затем покатилось почти по самому краю блюдца, вдоль узоров. Отражение Кости в центре блюдца сначала пошло волнами, а потом его будто смахнули невидимой рукой, и по серебряной поверхности замелькали на огромной скорости цветные пятна. Будто смотришь из окна едущего автомобиля на дорогу – на скорости картинка тоже смазывается, так что ни камушка не рассмотреть.

Зоя Никитична даже привстала, не отрывая взгляда от разноцветного потока на блюдце.

Внезапно поверхность сверкнула и в одну секунду стала абсолютно чёрной.

У Кости оборвалось сердце.

– Это значит… что они?.. – Он едва осмелился повернуть голову и посмотреть на директора.

Но Зоя Никитична не выглядела огорчённой, скорее, глубоко задумчивой. Поймав взгляд Кости, она мотнула головой:

– Нет, если бы они умерли, блюдце всё равно бы их показало, даже если бы они были похоронены. В самом крайнем случае, если бы от их тел ничего не осталось, блюдце бы просто погасло или не ответило на твою просьбу. Но оно искало твоих родителей и нашло.

– Как оно их нашло, если оно ничего не показывает? – не понял Костя.

– Оно показывает, просто мы не видим, что именно, – ответила Зоя Никитична. И, предвосхищая дальнейшие вопросы, объяснила: – Дело в том, Костя, что если бы кто-то вне лицея, например мои родители, попросили бы такое же блюдце и яблочко показать меня, они бы тоже увидели сплошную черноту.

Костя растерянно нахмурился, но его почти сразу осенило. Он повёл рукой вокруг, будто пытался обхватить весь лицей и округу:

– Из-за леса? Из-за волшебного гребня?

– Именно, – кивнула Зоя Никитична. – Где бы ни были твои родители, их скрывает сильная магия.

Костя, не зная, что и думать, уставился в чёрный круг в центре блюдца, словно мог усилием воли разогнать тьму, отгораживающую его от родителей.

Но его смятение продлилось недолго. Не давая страхам себя переубедить, Костя схватил яблоко с блюдца, на котором тут же проступило его встревоженное, бледное лицо, и, положив его назад на холодную серебряную поверхность, выпалил:

– Катись-катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку и покажи мне мою бабушку.

Из горла Зои Никитичны вырвался какой-то придушенный звук, будто она хотела возразить, но в последний момент проглотила протесты.

Костя не отрывал взгляда от центра блюдца, по которому снова побежали пятна, как от слившихся воедино цветных ручейков. И хотя этот поиск продлился считаные секунды, закончился он точно так же, как и предыдущий, – внезапной сплошной чернотой.

Костя медленно повернулся к директору и прочёл в её тёмных глазах отражение собственной растерянности.

Через полчаса, накормив Костю лёгким овощным супом – «Чтобы не утруждать желудок после исцеления» – и убедившись, что он хорошо себя чувствует, Зоя Никитична разрешила ему вернуться в общежитие.

Закрыв дверь медпункта на ключ, Зоя Никитична повела Костю в сторону дугообразной галереи. Было немного странно идти здесь снова при свете дня, после того как меньше суток назад Костя вглядывался в эти стены и пол своим кощеевым зрением. Ощущение нереальности происходящего подпитывало и то, что он помнил, как был ранен, как всё тело ломило от боли, но сейчас чувствовал себя совершенно здоровым и полным сил. Словно и не было никаких поисков Схрона и боя с серым-волком Василием.

Но когда они вышли из галереи в вестибюль, Костя убедился, что ему ничего не приснилось и не привиделось. Половина помещения была перегорожена подобием строительных лесов, а в проёмах между досками виднелись распахнутые двери музея и кучи из ещё не разобранных обломков витрин, местами обгорелых – видимо, последствия самообороны Жанны. В воздухе тоже отчётливо пахло горелым.

При виде всего этого Костю снова затопили воспоминания, потянувшие за собой новую порцию вопросов:

– Игорь не сказал вам, почему он помогал Василию? И зачем ему был нужен меч-кладенец? Они явно были знакомы до того, как Василий устроился сюда работать. Василий сказал, что он искал меня, ну, не меня конкретно, а кощея, чтобы найти Схрон, потому что у него уже был Игорь. То есть он думал, что Игорь сможет забрать для него меч-кладенец, потому что все считали, что он илья-муромец, но оказалось…

– Костя. – Зоя Никитична резко остановилась, отчего Костя едва в неё не врезался, и, развернувшись, одарила ученика суровым взглядом. – Мы во всём разберёмся. Оставь это взрослым, хорошо?

– Но…

– Я думаю, вы с друзьями уже достаточно сделали. Тебе так не кажется? – спросила она таким тоном, что Косте ничего не оставалось, кроме как потупиться и кивнуть.

Дальше они шли молча. Лишь идя по коридору второго этажа общежития, Зоя Никитична снова заговорила:

– Правила, строго ограничивающие использование волшебных предметов, придумали не просто так. Не только потому, что миссия лицея – научить вас контролировать свои силы и помочь в дальнейшем успешно влиться в общество не-лукоморцев, а активное взаимодействие с магией этому точно не поспособствует. Но и потому, что многие артефакты опасны. Их применение может привести к непредсказуемым последствиям и нести откровенную угрозу, если они попадут не в те руки.

«Как едва не вышло