отправились в обратный путь, размышлял о том, как бы уничтожить все это подземелье, вместе с его обитателями и всем остальным содержимым. Андрюша плелся сзади, все еще хлюпая носом и вытирая сопли рукавом.

Внезапно издалека по коридорам разнесся воющий звук сирены. Лампочки под потолком тревожно мигнули. Что-то у нас, а скорее всего, у Петра Борисовича пошло не так, как задумывалось. Мы ускорили шаги, потом побежали. Картышев-младший еле успевал за нами, а потом и вовсе взмолился — не хватало сил. Пришлось подхватывать его под руки и буквально волочить за собой.

Сирена выла все громче, свет теперь мигал беспрерывно, и надеяться нужно было на скорость и память — чтобы успеть и не заблудиться. Вот только куда успеть? Или успеть прежде чем случится — что?

Перед поворотом в коридор, где находилось жилище Баркаева, мы отпустили пацана, рухнувшего тут же на пол, и, держа автоматы наизготовку выглянули за угол. Если не считать пары десятков перепуганных людей в белых халатах и по преимуществу в очках, никого там не было. Потом мы услышали удары чего-то тяжелого о металл. Оказалось, что это Петр Борисович молотит прикладом в запертую дверь баркаевского убежища. Он бросил на нас яростный взгляд:

— Хреново связали вы этого урода! Теперь он там делает что хочет. А дверь заблокировал!

— Ну и что? — удивились мы. — Пусть себе сидит! А нам наверх надо.

— Да не получится наверх! Он наверняка лифт тоже блокировал. А сейчас или подмогу вызывает, или шлюзы готовится открыть!

— Какие еще шлюзы? — опешили мы. Ученые же при этих словах мгновенно перестали возбужденно галдеть и в ужасе уставились на нас. Что-то они знали такое страшное, связанное с таинственными шлюзами.

А через минуту стало страшно и нам. Оказывается, что рядом с убежищем находится подземное водохранилище и довольно обширное. Но не искусственного происхождения. Строители использовали его в своих целях. А потом оно снабжало убежище водой. Однако было предусмотрено еще кое-что. В целях экстренного затопления в случае угрозы захвата убежища противником оборудовали специальные шлюзы, открыв которые можно было затопить все это подземелье в считаные минуты. В качестве жеста отчаяния. И Баркаев, естественно, знал об этом. Поняв, что его варварский план не удался, что все раскрыто и надежды на спасение нет, он мог с пульта управления дать команду на открытие шлюзов. И все мы здесь (правда, вместе с ним) утонем, как мыши в норке. Зная характер этого безумца, можно было почти со стопроцентной гарантией быть уверенными, что команду такую он даст.

Англичанин, не прерывая рассказа, продолжал бухать в дверь прикладом, хотя было ясно, что это бесполезно.

— Да хватит тебе! — наконец не выдержал Сашка. — Думать надо, что дальше делать, а не дверь курочить. Бросай ее на фиг и гони свое стадо к лифту! Может быть, успеем подняться.

Петр Борисович опомнился и действительно погнал «стадо» ученых в сторону лифтовой шахты. Лена бежала впереди всех, указывая дорогу, а мы, опять подхватив Картышева, двигались в арьергарде. Среди местных «старожилов» были не только традиционного вида ученые мужи — с бородками, животиками и растерянным взглядом из-под очков. Значительную часть составляли и довольно крепкие на вид молодые люди: парни и девушки. Спрашивается, ради каких благ стоит менять нормальную жизнь под солнцем на прозябание под землей и бетоном под неусыпным взором охраны? И ведь никого насильно сюда не загоняли, сами согласились! Маньяки какие-то, право слово…

Между тем маньяки были в большинстве своем близки к откровенной панике. Только ее нам не хватало сейчас! Вот как начнут по головам друг друга бить и кусаться, чтобы попасть в лифт — весело будет!

Но, с другой стороны, вой сирены, мигание фонарей и реальная угроза погибнуть в затопленном подземелье кого хочешь до паники доведут. Нам с Загайновым, на что уж крепким ребятам, и то не по себе было. На бегу мы то и дело оглядывались и прислушивались — не ревет ли сзади водяной поток? Но пока ничего такого слышно не было.

К сожалению, это была пока единственная хорошая новость. Потому что лифт, как и предсказывал Петр Борисович, работать отказывался. Чертов Баркаев действительно заблокировал его. И выбраться отсюда у нас не оставалось ни малейшей возможности.

Вопли ученой толпы стали еще громче. Кое-кто уже в открытую рыдал, проклиная свою судьбу, загнавшую их в дикую страну, где даже лифт не срабатывает, когда ты в нем нуждаешься.

Лена, кстати, тоже рассиропилась. Петр Борисович стоял с растерянным видом и, обняв ее, утешающе гладил по плечам. Мы же с Загайновым, стряхнув на пол надоевшего Андрея, сели в сторонке и закурили. Зачем суетиться и биться головой о стену? Если есть в запасе немного времени, лучше всего закурить и обдумать под сигаретку-другую сложившуюся ситуацию.

— Ну и?.. — сказал Сашка.

— А что — и? — ответствовал я. — Все это напоминает мне полную задницу. Знаешь, плаваю я ничего себе, а вот ныряю плохо. Да еще вода подземная, холодная, наверное…

— Баркаев, конечно, псих ненормальный, спору нет. Но вот тылы у него бывают подготовлены четко. Вспомни, ведь это надо было если не предвидеть, то просто спинным мозгом чувствовать возможность провала той авантюры в Байчории. И ведь нашел, гад, какой-то выход из тоннеля. Там же ничего живого не должно было остаться!

— Думаешь, и здесь сбежать может?

— Не берусь утверждать с уверенностью… Тут другое меня заботит. Он ведь чуть не армию собирался на поверхность выводить и в бой отправлять. И каким же это образом? Тот лифт, на котором мы сюда спустились, — сам видел какой грузоподъемности. От силы на пять человек рассчитан. А солдатиков — тысячи. Да и снабжаться должно убежище. Попробуй, прокорми такую ораву!

— Оборудование опять же, снаряжение, оружие… — задумчиво протянул я. — Считаешь, что должен быть грузовой лифт?

— Да не один! Надо народ пораспрашивать, персонал должен это знать.

— Все равно дохлый номер. Если пассажирский этот козел заблокировал, то что, о грузовых забыл?

— Все равно нужно посмотреть. Пошли, пошли!

Я сосредоточенно смотрел на него. Сашка остановился, осторожно поставил на пол уже занесенную ногу, словно находился на минном поле. Меня он знал хорошо и чувствовал, если что-то было не так.

— Ты чего?

— Тихо! Ты ничего не чувствуешь?

Загайнов допер сразу и прижал ухо к стене. Я сделал то же самое, хотя уже несколько секунд ощущал спиной мелкую, едва различимую вибрацию.

— Гад! Он шлюзы открыл!

— Тихо ты! Людей не пугай, а то такое начнется… Бегом про лифты выспрашивать!

Ошалевшие от возможной беды (они