Забытый детский восторг клокотал в его груди.

Когда-то они с Валькой мечтали о собственном мопеде — предел фантазий двух пацанов! Но как же эта мечта их сближала! Как вдохновляла своими заманчивыми перспективами: с ветерком пронестись по округе под завистливыми взглядами других ребят, покатать девчонок, отправиться вместе в какое-нибудь небольшое путешествие!

С любопытством оглядывался он по сторонам. Усадьба огромна! И в этой её части он был впервые. Здесь ему, наконец, представилась возможность рассмотреть ещё одно чудесное строение, которое раньше он видел только издали — павильон зимнего сада, похожий на лежащее на боку и наполовину вкопанное в землю огромное стеклянное яйцо. Всякий раз проезжая мимо «яйца», Славка заставлял тракторок ползти на самой низкой скорости и во все глаза разглядывал удивительный мир под хрустальным куполом.

Там внутри были цветочные клумбы, кусты и даже пальмы. Там чернела живописная скала с настоящим водопадом, ярко-голубой поток которого стекал в небольшое овальное озеро-бассейн. У края бассейна стояли разноцветные лежаки и крохотные столики. Но что было ещё поразительней, внутри находился настоящий деревянный домик с черепичной крышей и резным крылечком. Всё вместе это поразительно напоминало новогодний стеклянный шар гигантских размеров.

«Неужели и зимой там можно купаться?!» — поражался Славка и представлял, каково это, лежать в одних плавках на лежаке возле бассейна и сквозь стеклянный купол видеть укрытые снегом окрестности.

За «яйцом» на некотором удалении находилось ещё одно строение — аккуратный одноэтажный флигель, построенный в том же стиле, что и дворец. Будто от огромного торта отрезали маленький кусочек и отложили в сторонку: те же нежно-бирюзовая глазурь стен, белый крем лепнины и полуколонн и карамельные потёки позолоты.

В этом флигеле жила Чита, и, думая об этом, Славка ощущал приятное волнение, и то и дело поглядывал — а вдруг увидит её сейчас!

Впервые после пленения тревожная напряжённость ослабла настолько, что он смог испытать что-то похожее на радость.

Странное это было ощущение. Противоречивое.

Никто не стоял над душой, контролируя каждый его шаг, не подгонял и не приказывал. Никто не следил за ним… хотя, кто знает, сколько тут ещё видеокамер? Но уже само физическое отсутствие каких-либо надзирателей создавало иллюзию некоторой свободы. Безусловно, иллюзию. Но иллюзий в этом мире гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Особенно в мире «белых».

Там, у Бандурина, он тоже жил иллюзиями.

За работу он получал «белый стандарт» — десять тысяч электронных рублей, плюс «ударные». (Редко, но работникам выплачивали что-то вроде крохотной премии за перевыполнение нормы.) Денег с трудом хватало дотянуть до следующей зарплаты, но Славка умудрялся каждый месяц увеличивать «неприкасаемую» часть своего счёта на 500 эров. В живых деньгах это 50 копеек. Немного. Совсем немного. Но эти жалкие 50 копеек были ему очень нужны…

Иллюзии.

У него была вторая степень траста. Про тех, у кого первая, говорят: «Белый и пушистый». Как правило, первую присваивали тем, кто родился в семье люстрантов, то есть лично сам перед страной ни в чём не провинился, просто не повезло. «Пушистые» имели право каждый год подавать на апелляцию. Со второй степенью это можно было делать раз в три года. С третьей — раз в 10 лет и почти без шансов. С четвёртой — никогда.

Говорят, что раньше, ещё несколько лет назад, амнистировали намного больше людей, чем теперь. «Пушистые» так вообще нередко с первого раза перелетали в «синие». Теперь ежегодно всего около тысячи человек получали право вернуться в полноправное гражданское общество. Тысяча из почти двадцати пяти миллионов.

Остальные продолжали верить, что им повезёт в следующий раз.

Иллюзии.

Первый раз на амнистию Славка подал в семнадцать лет. Ему отказали. Вторая попытка была в двадцать, и тоже безрезультатно.

А ещё амнистию можно было выиграть.

Раз в году по всей стране проводилась государственная лотерея «Второй шанс», которую сами «белые» называли «Мечтать не вредно». Участвовать в лотерее могли только совершеннолетние неграждане первой и второй степеней. Стоило это «удовольствие» пять тысяч эров.

При зарплате в десять тысяч эров скопить нужную сумму можно было как раз примерно за год. И многие, очень многие шли на это. Лучше год пить самый дешёвый чай без сахара, отказаться от покупки новой пары крепких ботинок, нескольких лишних кусков мыла, сэкономить там и сям, чем упустить этот призрачный, но всё-таки шанс. Были такие, кто даже бросал курить, чтобы накопить на заветный сине-белый талон со встроенным микрочипом, содержащим номер лотерейного билета. При покупке билета этот номер привязывался к персональному идентификационному номеру негражданина, что делало воровство талона совершенно бессмысленным.

Когда наступал день розыгрыша, в почтовых отделениях по всей стране выстраивались бесконечные очереди из люстрантов. Четыре раза Славка стоял в таких очередях. Четыре раза он прикладывал свой талон к сканеру специального терминала Департамента по вопросам гражданства. И всякий раз для него загоралась красная лампочка. Билеты других соочередников — тех, кто стоял перед ним, и тех, кто нетерпеливо шепча: «Не повезло тебе, парень, посторонись-ка», напирали сзади — тоже откликались светящейся бусиной цвета разочарования. Зелёный огонёк был чрезвычайной редкостью и событием, о котором потом вспоминали весь следующий год.

Славка знал человека, который знал человека, который лично видел, как у одной старухи загорелся зелёный огонёк. Всякий раз в дни проведения лотереи «Мечтать не вредно» эта история становилась самой обсуждаемой среди артельщиков. Совершенно одинокая старуха, которой пылить-то осталось от силы несколько лет, получила возможность вернуться!

Большинство сходилось во мнении, что бабка порядочная сволочь, потому что украла чей-то шанс на новую жизнь.

«Человек, который знал человека», в сотый раз пересказывая ту историю, в сотый же раз приседал, возмущённо ударяя ладонью о ладонь, и хрипел: «Отхватила жекпот долбить иёрот! И главное, главное такая… увидела лампочку зелёную, обернулась ко всем остальным и говорит слезливым голоском: «Ну, теперя и помереть спокойно можно!» А мужик, который сразу за ней стоял, глаза бешеные, отвечает: «Это лотерея для тех, кто жить хочет, сучила ты старая!»

Злой раскатистый хохот обычно венчал ту историю.

Но были те, кто становился на сторону престарелой женщины. Любой человек достоин лучшего, независимо от того, сколько ему осталось, говорили они.

Славке было всё равно, кто из них прав. Всего десять счастливчиков в год имели шанс увидеть перед собой зелёный огонёк. И для него было важно только то, что он не в их числе. Пять тысяч эров потрачены зря.

Четыре раза прикладывал он свой талон к сканеру терминала. И четыре раза, увидев перед собой ненавистный красный огонёк, говорил себе, что больше не будет тратить деньги на тщетную надежду. И всякий раз начинал копить деньги сызнова.