Эти два выступления были первыми из целой серии противоречивых заявлений и утверждений, которые высказывались в последующие месяцы и касались все того же вопроса об авиационном прикрытии. Лидеры республиканской партии и руководители кубинских эмигрантов вновь и вновь доказывали, что попытка вторжения на Кубу потерпела неудачу якобы лишь потому, что по указанию Кеннеди американцы уклонились от применения авиации.

В результате расследования Тэйлор и Роберт Кеннеди пришли к выводу, что план операции был разработан из рук вон плохо и вообще не имел никаких шансов на успех. «Нельзя считать, — заметил позднее министр юстиции, — что вторжение окончилось неудачно по какой-то одной причине; был допущен ряд крупнейших ошибок. Плох был весь план».

С другой стороны, адмирал Бэрк утверждал, что вторжение, вероятно, имело бы успех, если бы президент не отменил второго удара с воздуха по наземным целям. По мнению адмирала, высадившиеся отряды могли действовать вообще без авиационного прикрытия, если бы за два дня до вторжения не был предпринят воздушный налет, что свело на нет фактор внезапности.

Даллес занял промежуточную позицию. Он полагал, что успеха можно было бы достичь, если бы все шло по плану (во время вторжения он уехал из Вашингтона в Сан-Хуан, понятия не имея, что план будет изменен). Но, по его мнению, ЦРУ и Комитет начальников штабов совершили ошибку, не предусмотрев альтернативных вариантов на случай непредвиденных обстоятельств, если второй удар провалится или вообще не состоится.

Летом 1961 года комиссия Тэйлора представила свой секретный доклад президенту Кеннеди, опросив всех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к событиям в заливе Кочинос, в том числе и сотрудника ЦРУ, руководившего воздушной операцией. Доклад содержал свыше тридцати выводов, включая вывод о совершенно неудовлетворительной организации связи и о крайней централизации руководства вторжением в Вашингтоне.

Комиссия пришла к единому мнению и еще по одному решающему вопросу. После событий в бухте Кочинос внутри правительства и вне его довольно настойчиво высказывалось мнение о необходимости ограничить деятельность ЦРУ только сбором информации. Утверждалось, что над ЦРУ постоянно будет довлеть соблазн приукрасить добытые разведывательные данные, чтобы более убедительно обосновать свои предложения и мероприятия, и что в связи с этим целесообразнее поручить проведение всех секретных операций другому ведомству, возможно Пентагону.

Даллес и Кейбелл решительно возражали против этого предложения. Они утверждали, что обособление сбора информации от проведения активных мероприятий приведет к дорогостоящему увеличению личного состава и оснащения, особенно в зарубежных органах. Они предупредили также, что иностранные агенты попытаются сталкивать в своих интересах различные разведывательные службы, вздувая цену информации и усложняя возможность ее проверки.

Даллес доказывал, что вопреки широко распространенному мнению во всех разведках мира органы сбора информации и проведения активных операций объединены под одним руководством. По его словам, создав во время Второй мировой войны Управление специальных операций, англичане встретились с серьезными затруднениями и были вынуждены вернуться к организации типа Центрального разведывательного управления.

Члены комиссии Тэйлора сочли доказательства убедительными. Комиссия не нашла нужным рекомендовать изъятие активных операций из ведения ЦРУ. Президент согласился с этой точкой зрения, и ЦРУ продолжало функционировать по-старому.

Тем не менее комиссия Тэйлора пришла к выводу, что операция в заливе Кочинос была слишком крупной и громоздкой для ЦРУ. В дальнейшем Центральному разведывательному управлению было предложено ограничиваться операциями, осуществление которых требовало только ручного оружия. Иными словами, ЦРУ отстранялось от операций с применением самолетов, танков и десантных кораблей; отныне они возлагались на Пентагон. Деятельность ЦРУ теперь не должна была выходить за рамки полувоенных акций, которые можно было бы более или менее убедительно отрицать. Что касается попытки вторжения в заливе Кочинос, то отрицать ее было бесполезно: она имела слишком крупный масштаб и получила слишком широкую огласку.

Иными словами, отныне ЦРУ должно было быть ограничено военизированными операциями, которые можно было бы «правдоподобно отрицать». Вторжение в залив Кочинос нельзя было правдоподобно отрицать, поскольку оно было слишком масштабным и повсеместным, чтобы ускользнуть от внимания бдительных чиновников, газетчиков и частных лиц в свободном обществе.

В связи с этим государственные лидеры наконец пришли к осознанию того, что определенные виды тайных операций несовместимы с демократической системой. В тоталитарном обществе, где органы коммуникации жестко контролируются, секретные предприятия могут быть организованы в более широких масштабах с минимальным риском быть раскрытыми. Но это чрезвычайно сложно в открытом обществе, в котором свобода слова и печати гарантирована конституцией.

Как подчеркнул Роберт Кеннеди, президент Кеннеди отменил второй авиаудар, потому что «участие США в этом вопросе выходило на поверхность… вопреки плану, подготовленному до вторжения». Ожидалось, что Марио Суниге сойдет с рук история о дезертирстве, которую он рассказал в Майами перед вторжением. Но несколько влиятельных газет и делегаты ООН усомнились в правдоподобности изложения событий, и президент осознал необходимость изменить военный план в попытке скрыть тот факт, что за вторжением стояли Соединенные Штаты.

Сразу после провала вторжения президент выразил обеспокоенность по поводу ограничений, налагаемых на правительство институтами свободы слова и свободной прессы. 27 апреля 1961 года он выступил перед Американской ассоциацией издателей газет с призывом к добровольной цензуре. «Если пресса в ожидании объявления войны не введет самодисциплину, — заметил Кеннеди, — то я могу только сказать, что ни одна война никогда не будет представлять большей угрозы для нашей безопасности».

Но, несмотря на свое огорчение и минутное нетерпение по поводу принципов демократии, президент не утратил представления об опасностях посягательства на основные свободы. «Само слово „секретность“ отвратительно в свободном и открытом государстве, — заявил он, — и мы, как народ, исторически выступаем против тайных обществ, тайных клятв и тайных разбирательств. Мы давно решили, что опасность чрезмерного и необоснованного сокрытия относящихся к делу фактов намного перевешивает опасности, которые приводятся в оправдание этого. Мало смысла обеспечивать выживание нашей нации, если наши традиции не выживут вместе с ней».

Глава 12. Секретная элита

Наиболее спорным шагом президента Кеннеди в реорганизации невидимого правительства было назначение Джона Маккоуна на должность начальника ЦРУ. Волевой, с суровой внешностью, мультимиллионер, он не принадлежал к числу тех, кто пользуется любовью своих подчиненных.

«Когда он улыбается, — заметил как-то один из работников ЦРУ, — будьте настороже».

По мере того как Маккоун все выше поднимался по лестнице делового и административного мира, у него появлялось все больше противников и лиц, кому он внушал страх. Так, например, группа влиятельных ученых была крайне возмущена попытками Маккоуна добиться увольнения десяти их коллег из Калифорнийского технологического института в 1956 году.

Эти