вечера пригласил на шабашку почти всё общежитие «Ленфильма», пообещав кроме гонорара, бесплатные харчи и бесплатный автобус. И теперь актёры и актрисы, которые ютились в маленьких комнатушках и считали деньги до зарплаты, перевоплощались в князей, в графинь, в дворян и помещиков.

— Посмотри, как я, хороша? — выбежала из гримёрки Нонна Новосядлова, одетая, словно Наташа Ростова на балу.

— Бондарчук от зависти помрёт, — улыбнулся я. — Кстати, там массовка уже готова?

— Все уже давно в буфете пончики с компотом поглощают, — захихикала девушка. — Ещё несколько дней таких съёмок и я в Москву приеду вот такая, — Нонна надула щёки.

— Хоть с питанием у нас порядок, — буркнул я и тяжело вздохнул.

И этому были причины. Наш многоуважаемый Леонид Быков до сих пор ещё не появился на съёмочной площадке. Дома его не было, в больнице тоже, на киностудию Леонид Фёдорович также не забегал. Куда пропал главный режиссёр и главный герой кинокомедии, никто ответить не мог, включая и его законную жену. «Чёрт, чёрт, чёрт», — я трижды выругался про себя.

— Я вчера звонила в Москву, — произнесла с виноватым лицом актриса, — у меня 20 июня отчётный спектакль. И я в конце недели должна уехать.

— Хорошо, — кивнул я, — всё равно после четверга многие разъезжаются. У нас дальше по плану павильонные съёмки, в которых главный герой посещает больницу и бюрократа Шабашникова. Осталось решить только одну маленькую проблемочку.

— Какую?

— Найти товарища Быкова, и заставит его приступить к работе, — я сжал кулаки от беспомощности что-либо изменить. — Как будто мне больше всех надо. Бардак!

— Я тебя понимаю, — хихикнула Нонна. — Только не надо зацикливаться на негативе. У нас, между прочим, в театре тоже сплошной хаос и кавардак, но потом всё чудесным образом как-то само собой преображается и раскладывается по полочкам. Кстати, ты приедешь на мой отчётный спектакль?

— Спрашиваешь? — хмыкнул я и на мотив «Увезу тебя я в тундру» пропел:

Я поеду и приеду на оленях утром ранним

И отчаянно нагряну на отчётный твой показ, хэ-хэй!

Ты узнаешь, что напрасно режиссёров все ругают

Ты увидишь, я — прекрасный и крутой, как скалолаз.

— Хи-хи, врун, — снова захихикала актриса.

* * *

А между тем, слово «бардак» к середине дня пришлось повторить невообразимое число раз. Почти три часа до обеда мы усиленно снимали сцену, внеочередного собрания театральной труппы. Один час ушёл на то, чтобы красиво запечатлеть как актеры, переодетые в дворянские наряды, смешно передвигались по фойе и лестницам к месту собрания. Я задумал всё это действие смонтировать под динамичную музыку Хачатуряна «Танец с саблями», поэтому съёмка заведомо велась со скоростью в 16 кадров в секунду. Именно так снимал свои картины Чарли Чаплин, чтобы зрители в кинотеатрах ржали над неестественными ускоренными движениями киношных героев.

— Как дела? — постоянно интересовался дядя Йося.

— Как, как? Бардак, — ворчал я и командовал, чтобы актёры не вели себя в кадре словно истуканы. — Джентльмены! Вежливо улыбнулись друг другу, кивнули, сняли шляпы, поклонились, стукнулись лбами, поругались, потолкались, разошлись. Филиппов младший, ты тут самый здоровый, поэтому лезь напролом, как ледокол к Северному полюсу. Дядя Лёша Смирнов! Возьмите большую басовую трубу, так смешнее. Барышни дворянки, нужен небольшой конфликт около одного зеркала! Активней отмахивайтесь веерами! Молодцы! Но попрошу без рукоприкладства, мы же все здесь интеллигентные люди! Василич, снимай!

Затем ещё два часа мы потратили на само собрание, на котором Филиппов старший кричал на всех артистов, включая массовку: «Как вам не стыдно⁈ Бездельники! Вы почитайте, что пишет о вас пресса!». «Если так будем и дальше играть, то вылетим в низшую лигу! В защите проходной двор!» — разорялся дядя Лёша Смирнов. «Где наша 13-ая зарплата? Где премия в квартал?» — гудел Филиппов младший. «Мы никому не позволим хоронить Пушкина! Мы сами его похороним!» — выступал, сидя в президиуме, Георгий Вицин. «Бездельники!» ­– продолжал кричать Филиппов старший. «Просто нужно активнее выдвигать молодёжь!» — выкрикивала Нонна. «Это мы — самая настоящая проверенная временем молодёжь! — возражал 60-летняя Гликерия Богданова-Чеснокова, — Да! Именно мы были молодёжью, когда вы ещё под стол пешком ходили». «Вы лучше почитайте, что пишут газеты!» — не успокаивался Филиппов старший. «Пушкин — это наше всё!» — не унимался Вицин. «Где, я спрашиваю, взять три рубля до зарплаты?» — горячился Филиппов младший. «А я говорю, что на воротах дыра!» — кричал ему в ответ дядя Лёша Смирнов. «Молодёжь! Молодёжь!» — скандировала Нонна. «Служил Григорий за зарплату! Григорий деньги получал!» — перекрикивал всех Филиппов младший. «Товарищи дворяне, давайте уже что-то решать!» — умолял всех собравшихся актёр Игорь Дмитриев. И когда гвалт достиг своего апогея, то должен был появиться гримёр Зайчик в исполнении Леонида Быкова, но вместо этого мне пришлось скомандовать:

— Стоп! Снято! Пока нет товарища Быкова, предлагаю пообедать.

— Григорий поваром работал, супы он вкусные варил! — прогудел Филиппов младший и первым побежал в буфет.

— Надо что-то решать, — тихо сказал мне дядя Йося Шурухт, когда народ с шумом ринулся вслед за Филипповым младшим. — Я всё и всех обзвонил, Лёни нигде нет. Жена его волнуется, но ничего не знает.

— Может, в милицию заявить? — предложил главный оператор Василич. — Вдруг его машина сбила?

— Аха, скорая помощь вылетела на красный свет и покалечила нашего Зайца. Тогда уже давайте и морги обзванивать, — всплеснул я руками. — Без Леонида Фёдоровича остался всего один эпизод: репетиция на сцене театра, которой руководит режиссёр Дантесов. Но у нас осталось неконченое собрание труппы театра, где товарищ Быков толкает воодушевляющую речь и стучит кулаком по столу.

— А давайте снимем со спины на общем плане дублёра, — хитро усмехнулся главный оператор. — А что? Это распространённая практика, когда актёр выбывает по непредвиденным обстоятельствам. А Лёню доснимем потом на крупном плане уже без массовки. Я камеру чуть пониже поставлю, и будет очень хорошо.