твоим именем раньше, чем успевают скинуть с себя трусики. Мне это не нужно. Меня просто повеселила реакция Перри. Утконосик была в ярости.

Вместе с молчаливой Митчелл мы забрали ее вещи из хостела и через час были уже дома. Солнце давно скрылось, и небо медленно утопало во тьме.

Я, как и обещал, предоставил Перри спальню. Она закрылась там и не выходила какое-то время. Тем временем я занялся нашим ужином.

Через полчаса Перри спустилась. Ее лицо снова было усыпано веснушками, синяк стал более заметен на ее светлой коже. Рыжие волосы были еще влажными и легко завивались. На ней были лишь шелковая домашняя рубашка до колен с длинными рукавами и веселенькие тапочки с нарисованными пчелами.

– Вкусно пахнет, – сказала она, поглядывая в сторону духового шкафа.

Я подошел к холодильнику и усмехнулся, она моментально напряглась.

– Я сказала что-то смешное?

Обернувшись, я поставил на стол кувшин с лимонно-малиновой водой и взглянул на нее исподлобья.

– Прости, меда на ужин не будет.

Она сначала не поняла, о чем я, а затем удивленно уставилась на тапочки.

– Ха-ха! Очень смешно, Пауэлл. Смотри, как бы я не ужалила твою задницу, – сострила она. – Мне нравилось гораздо больше, когда ты молчал и делал вид, что ты часть декора.

– Поэтому твой рот не закрывался ни на секунду в моем присутствии. Любишь разговаривать со стенами?

– С камнями, – буркнула она и уселась за стол.

Наш разговор был абсурдным, но сильно веселил меня.

Я поставил перед ней большую тарелку с салатом и уже без смеха сказал:

– Еще пять минут. Скоро все будет готово.

Она придирчиво взглянула на салат, и глаза ее наполнились грустью.

– Я терпеть не могу траву, Макс. Сырая трава здесь, печеная трава там. Я лучше закажу себе пиццу.

Уголки моих губ поползли вверх, хоть она и вела себя как капризный ребенок. Хотя как я могу судить ее за то, что она не любит овощи?

– Не торопись. Там не только трава, – сказал я. – Да и мои брокколи тебе понравились в прошлый раз.

Она пожала плечами, но от идеи с пиццей отказалась. Уже через пару минут я поставил наш ужин на стол.

– Запеченная телячья вырезка и овощи, – объявил я, наблюдая за ее лицом. Судя по ее реакции, она точно обрадовалась вырезке. Разрезав кусок ароматного мяса, я наполнил ее тарелку. Перри, не стесняясь, принялась есть и мычать от удовольствия. Эту ее странную особенность издавать звуки во время трапезы я заметил еще в прошлый раз. Я любил полную тишину, но ее тихие причмокивания и постанывания не раздражали меня, а даже порождали во мне желание улыбнуться.

– Не хуже пиццы, не так ли? – спросил я, закидывая кусочек тающего мяса в рот.

Перри кивнула.

– Очень неплохо, а среди овощей я даже вижу картофель, – усмехнулась она. – Думала, ты такие вещи не ешь.

– Не ем, но добавил из-за тебя.

Мой взгляд постоянно возвращался к ней, но я запрещал себе так открыто пялиться на нее. Я был похож на маньяка, который откармливает свою жертву, перед тем как… думаю, в моем случае заняться с ней сексом.

Перри потянулась за стаканом фруктовой воды, а затем неторопливо поднесла его к губам. Все это время она не замечала меня, предпочитая оставаться наедине с телефоном. Так было лучше, потому что в следующий момент, когда она отставила стакан, легким движением откинула за спину норовящие упасть вперед локоны и подняла зеленые глаза, уличая меня в подсматривании, я застыл, чувствуя, как от щекотки в ребрах напрягается мое тело, противясь этим возникшим чувствам. Впервые я поймал себя на мысли, что мне было безумно спокойно с ней, а ее вид – сидящей напротив меня в домашней одежде и тихо чавкающей – умилял.

Да, у меня поехала крыша.

– Чего ты так пялишься на меня? – настороженно спросила Перри. – У меня что-то не так с лицом?

Ну не знаю, должно быть, все дело в том, что оно не искажено от пронизывающего ее тело сильнейшего оргазма.

Я прочистил горло и сделал глоток воды из стакана.

– Нет. Все в порядке. Просто хотел спросить, есть идеи насчет квартиры? – решил выдать я первое, что пришло в голову.

Уголки ее губ опустились, как и хрупкие, окутанные шелком плечи.

– Что, гостеприимство так быстро кончилось?

– Нет, ты можешь оставаться здесь сколько нужно, – заверил ее я.

Она молчала некоторое время, а затем призналась.

– Я думаю подобрать себе что-нибудь к концу недели. На самом деле мне так не нравится в Нью-Хейвене. Это совсем не мой город.

– Неужели Майк стоит того, чтобы отказываться от привычной жизни и работы? – спросил я.

Перри погрустнела.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Мне сложно объяснить, хотя ты сам понимаешь, в чем дело, или догадываешься. Когда так долго убеждаешь себя, что любишь человека, начинаешь в это верить и закрывать глаза на многие его поступки.

– Все из-за твоей матери.

Митчелл кивнула:

– Она хороший человек, но совершенно отвратительная мать. Я знаю, что она действовала исключительно из лучших побуждений, хотела пустить меня по протоптанной ею когда-то дорожке.

Я сразу понял, что ее мать одна из тех дамочек, которые пытаются через своих детей реализовать собственные амбиции. Я сам был в похожей ситуации.

– Майк умеет очаровывать женщин с первого взгляда. Он говорит много, а делает мало. И в таком Майке, которого он нарисовал для нее, она увидела того, кого всегда искала для себя: любящего, надежного, ответственного, состоятельного. Поэтому она была так горда тем, что мужчина вроде него будет с ее дочерью. А я всего лишь устала бороться с ней и радовалась крохам ее одобрения.

Перри откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

– Правда в том, что я не любила его и не любила себя. Я все еще работаю над собой и думаю, что я на правильном пути. Я больше не хочу делать так, чтобы всем вокруг меня было хорошо. Я буду делать хорошо прежде всего себе. И чтобы ты знал, Макс, я сейчас здесь не потому, что ты меня вынудил. Просто выбирая между комфортабельным бесплатным жильем премиум-класса и дешевым хостелом, я выбрала то, что будет лучше для меня. Временно, разумеется.

Я кивнул.

– Если не Нью-Хейвен, то какой город тебе нравится?

Она задумалась.

– Мне нравится Нью-Йорк. Была бы у меня возможность, я переехала бы туда навсегда, – сказала она.

– Что мешает?

– Много чего. Работа, да хотя бы страхи. Город большой, и слабого он просто сожрет.

– Ты преувеличиваешь, он не сожрет тебя, – рассмеялся я.

– Как минимум пожует немного. А где ты хотел бы жить?

– Нью-Хейвен меня более чем устраивает, большие города я не люблю.

Я встал и убрал ее и свою тарелки в посудомоечную машину, затем включил чайник.

Перри долго смотрела на меня, и я видел в ее глазах вопрос, который она не решалась задать.

– Давай уже, твоя