– Так кто же тот счастливчик на фотографии? Кто-то из нашей школы?

– Нет, он не ходит в школу. Он, эм-м, старше, – нерешительно сообщает она.

– Колледж? – спрашиваю я.

Райли бросает на меня красноречивый взгляд, но больше ничего не говорит. Я вспоминаю о том, как во второй раз увидела этого парня в вестибюле отеля. Тогда я тоже не разглядела его как следует, но что-то подсказывает мне, что у него уже был диплом колледжа в рамке.

– Райли, тебе нужно быть осторожней, – предупреждаю я.

– Я могу постоять за себя. – Она произносит это быстро, как ложь, которую постоянно повторяет.

– У парней постарше другие планы, – настаиваю я. – Они хотят лишь одного.

– Я уже отказалась от этого, – говорит Райли.

Я не могу удержаться от смеха.

– Я говорю не только о сексе. Я говорю о твоих эмоциях, о том, как защитить себя. Эти парни используют тебя и выбросят, как мусор.

Райли на некоторое время замолкает, погруженная в свои мысли. В конце концов она нарушает молчание.

– А ты?.. – нерешительно спрашивает она меня.

– Что я?

– Девственница?

– Девственница? – Я морщусь при этом слове. – Честно говоря, это такая архаичная концепция. Это просто еще один способ, которым общество навешивает ярлыки на женщин в соответствии с их сексуальным поведением.

– О, избавь меня от своей демагогии, Летти. Просто ответь на вопрос. У тебя уже было или нет?

Поскольку она говорит правду, по крайней мере, мне так кажется, я решаю не лгать.

– Нет, не было.

Райли реагирует сдержанно:

– Круто. Лучше дождаться подходящего парня.

– Или девушку, – напоминаю я ей.

Райли искоса смотрит на меня.

– Тебе что… нравятся?..

– Нет, – отмахиваюсь я. – По крайней мере, я так не думаю.

Райли смеется.

– Ну, круто, если так. – Она делает паузу, прежде чем выпалить: – Так я тебе нравлюсь?

Я закатываю глаза.

– Тебе обязательно всем нравиться, Райли? – Я выдавливаю улыбку, давая ей понять, что шучу, и мы обе смеемся. – Но, если серьезно, я беспокоюсь о тебе. Этот парень постарше – у него есть имя?

– Зови его просто парень. – В глазах Райли пляшет огонек, который, как мне кажется, говорит о любви.

– Ладно, что ж, просто парень заставляет меня нервничать, – не унимаюсь я.

– Я могу постоять за себя.

Ну вот, она снова прибегает к этой лжи.

– Правда можешь? – недоверчиво смотрю на нее, потому что искренне обеспокоена.

– Могу.

Я закрываю эту тему, потому что нам нужно сосредоточиться на том, чтобы добраться до Ревира.

Примерно через час мы едем по узкой дороге, застроенной маленькими домиками, прижавшимися друг к другу. Это совсем не похоже на Мидоубрук с его широкими зелеными улицами и лужайками, за которыми ухаживают, как за полями для гольфа.

В конце концов мы останавливаемся перед белым одноэтажным строением, которое выглядит так, словно ему не помешал бы новый слой краски… и новая подъездная дорожка, новое ограждение, ставни и кое-какая обработка окон, но я здесь не для того, чтобы судить. Я здесь, чтобы найти отца Райли.

Мы звоним в дверь. Мое сердце бешено колотится, готовое выскочить из груди. Я могу только представить, каково Райли. Я кладу руки ей на плечи, чтобы коротко, ободряюще обнять. Она смотрит на меня с благодарностью.

– Все будет хорошо, – шепчу я ей. – Мы просто представимся, объясним, кого мы ищем, и все. Худшее, что может случиться, – мы нашли не ту Моник.

Райли берет себя в руки. Она вытирает руки о джинсы. Потные ладони. Нервничает. Мы обе нервничаем.

– Наверное, я больше боюсь, что мы нашли как раз ту Моник, – говорит она.

Мгновение спустя дверь открывается, и мы оказываемся лицом к лицу с женщиной лет шестидесяти (примерно).

– Моник Ласалль?

– Да. Чем могу помочь? – Похоже, она разозлится, если услышит предложение, которое ей неинтересно.

Я пристально смотрю на нее – больше похоже на то, что я ее изучаю. Между двумя потенциальными родственниками почти нет сходства. У Моник темные волосы, пухлые щеки и немного лишнего веса при ее невысокой фигуре. Я больше похожа на Райли, чем она.

– Я Летти Фокс, а это Райли Томпсон. Мы из Мидоубрука, штат Массачусетс.

– Мидоубрук? Долгий путь, чтобы продать печенье.

Мы с Райли озадаченно смотрим друг на друга. Затем мы разражаемся неловким смехом, как только до нас наконец доходит.

– О, мы не девочки-скауты, – говорю я. – Мы провели тест ДНК.

Лицо Моник обмякает. Похоже, она довольно быстро собрала все воедино.

– Вы узнали мое имя из совпадения в родословной? – Мы обе киваем. – Так с кем из вас я в родстве?

– Со мной, – говорит Райли тоненьким голоском. – Я думаю, мы родственники.

Моник приглашает нас войти. Здесь приятнее, чем я ожидала, даже по-домашнему уютно. Я обращаю внимание на то, что на витрине слишком много статуэток, да и цветочный узор на мебели слишком вычурный, на мой вкус, но мы здесь не для того, чтобы оценивать домашний декор.

Мы устраиваемся в гостиной и достаем несколько онлайн-отчетов, которые мы распечатали, чтобы значительно упростить обмен информацией. Моник некоторое время изучает документы, пока мы сидим в мягких креслах и пьем газированную воду, приправленную клюквенным соком.

– Что ж, думаю, я все поняла, – говорит Моник, но в ее голосе нет особой радости.

– Вы его знаете? Моего отца? Здесь сказано, что вы близкие родственники.

– Думаю, глядя на этот отчет… что ж, мне действительно жаль говорить вам это, Райли. Но думаю, что вашим отцом был мой племянник Стив.

Я сразу же улавливаю слово «был», и мой желудок сжимается.

– Стив был единственным сыном моей сестры, – продолжает Моник. – Он скоропостижно скончался в результате аварии на мотоцикле пять лет назад. Душераздирающе для всех нас. – На ее глаза наворачиваются слезы. Райли сидит неподвижно, выражение ее лица бесстрастно. Может, это шок. – Стив был действительно замечательным человеком, в чем-то беспокойным, порой необузданным. Но он жил полной жизнью. Мне жаль. Я уверена, он был бы рад познакомиться с вами. Я знаю, это слабое утешение, но я отвечу на любые ваши вопросы.

Следующие двадцать минут или около того – это размытый эпизод из жизни Стивена Вачовски, он же Стиви Вуки, или Вуки-Вуки, если вы хорошо его знали. Мы рассматриваем фотографии в фотоальбомах, на которых изображен Стиви в молодости. На его волосах повязка в стиле восьмидесятых, он одет в колготки, которые открывают слишком много Вуки для моих невинных глаз.

– Он любил свои гитары – у него было около двадцати штук, которые нам в конце концов пришлось продать: мы не могли найти место, чтобы хранить их. У моей сестры в доме было не так много комнат, да и что бы она вообще с ними делала? – Тяжесть в глазах Моник, кажется, заставляет ее опустить взгляд в пол. – Стиви хотел бы, чтобы на них играли. Мне жаль, я бы хотела отдать одну из них вам.

– Все в порядке, – говорит Райли, – я не играю ни на каких инструментах.

У меня мелькнула мимолетная мысль о соотношении природы и воспитания. Могла бы Райли сыграть что-нибудь, если бы Стиви был рядом, чтобы направлять