Так можно до Бездна знает до чего додуматься.

Исходить нужно из того, что все вокруг реально и происходит на самом деле. А значит можно и выбраться. Но сперва неплохо бы извлечь хоть какую-нибудь пользу.

Глава 40

— Комната, в которой я появился… — помолчав, произнес Радремон, глядя Друхе в глаза. Та ждала продолжения. — Там было много разных предметов.

— Да? — Вестница совсем не выглядела удивленной. Хотя разобрать эмоции на этом, похожем на курагу, лице смог бы далеко не каждый. — И каких же?

— В основном сломанных. — маркиз пересел поудобнее, а серый комок Живого оружия затолкал в ножны. Чтобы не мешал. — Ими явно активно пользовались. Долго и по назначению. Но когда те сломались, чинить не стали. Но и не выкинули. Почему?

— Любопытно, что ты увидел именно это. — произнесла женщина и кинула коту рыбий хвост.

Тот начал с ним играть.

— А мог увидеть что-то другое?

— Мог и что-то другое. — подтвердила Друха. — А мог и вообще ничего не увидеть. Но увидел то, что увидел. Значит так было надо.

— Это иллюзия? — догадался фор Корстед. — Все вокруг. Включая нас.

— Весь мир — иллюзия. — с легкой и отчего-то горькой улыбкой произнесла Вестница. — Таким он был создан. По крайней мере изначально. Но что есть реальность, если не иллюзия, в которую кто-то очень сильно поверил?

Да, такие теории Радермон уже слышал. «Весь мир — театр, а люди в нем — актеры». «Весь мир — сон спящего разума, а если разум проснется, то наступит конец света». «Весь мир — лоскутное одеяло, сотканное из осколков разбитых отражений действительности». И множество других в том же духе.

Говорят, когда коту заняться нечем — он яйца лижет. Так и люди, обретя избыток свободного времени, начинают строить воздушные замки, а потом доказывать остальным, что в этих замках можно жить. И ничуть не хуже, чем в настоящих.

И ведь кто-то верит…

Но во всем этом нет никакого практичного смысла, и лучше идти вперед с гордо поднятой головой и верной шпагой в руке. Когда видишь цель, видишь препятствие — нет времени на пустые размышления. Есть только действия, которые приближаются тебя к цели или отдаляют от нее.

Но, не смотря на устоявшуюся жизненную позицию, фор Корстед чувствовал в словах женщины зерно истины. Зерно, способное при должном уходе вырасти в дерево и принести плоды. Вот только у Радремона не было времени и желания заниматься кропотливым садоводством. Обо всем этом он подумает при случае. Если выдастся лишняя минута.

— Научи меня магии. — просто, без обиняков сказал маркиз. — Твоей. Настоящей.

— Нет. — коротко ответила Друха.

Фор Корстед вскочил на ноги, нависнув над женщиной, как палач над преступником. Вокруг него, просачиваясь из пор, клубилась непроглядная мгла. Она обволакивала Радремона, принимая различные формы. Шептала, ласкала, гладила, сулила. Но маркиз не обращал внимания, пристально глядя в глаза Вестнице.

Та не моргала и не отводила взгляда.

Позади громко шипел кот.

— Нельзя научить дышать того, кто уже дышит. — невозмутимо произнесла Друха, не меняя позы. — Нельзя научить думать того, кто уже постиг мысль. — она повела рукой, и фор Корстед обнаружил себя вновь сидящим на помосте. Будто не вставал. — Я вижу в тебе великую тьму. Тьма — есть сила. Одна из многих. Не хуже и не лучше. Только тебе решать как ее использовать, в какое русло пустить. И только от тебя зависит, подчинишь ты ее или падешь ниц презренным рабом. Я не буду тебя учить, Радремон фор Корстед, фальшивый герой бутафорского мира. Но и мешать тоже не стану. Таково мое слово.

Наступила тишина.

Перестал шипеть кот, вернувшись к игре с рыбьим хвостом.

Тихо плясали по воде казана искры, рисуя причудливые узоры.

Дивные. Но бессмысленные.

— Я хочу уйти. — спокойно проговорил Радремон.

— Да кто ж тебя держит-то? — всплеснула руками Вестница, разрушив этим жестом всю загадочность собственного образа. — Ворвался к бедной женщине, кричал, угрожал, ногами топал. Мимика чуть не натравил. Воздух мне тут тьмой запачкал, проветривать теперь. Если хочешь идти — иди, как говорится. Скатертью дорожка.

Фор Корстед обернулся, и увидел в стене дверь. Простую, деревянную, с ажурной ручкой. Она будто всегда там и была.

Радремон молча поднялся и, не прощаясь, вышел наружу. Но в последний момент он придержал дверь, обернулся и спросил:

— А ты не знакома случаем с одним вредным старикаш…

Маркиз стоял с вытянутой рукой на освещенном ласковым солнцем холме, сжимая пустоту. И, как дурак, в пустоту же и пялился. Не было в округе ни домов, ни изб, ни хибар, ни халуп, ни даже простенькой землянки. Лишь открытый простор, игривый ветер, да погрызенные дикими зверьми трупы под ногами.

«А случилось ли все это на самом деле?» — подумал фор Корстед, убедившись, что система и все ее атрибуты вернулись и готовы служить, без нареканий.

Потому как могло статься, что и заплыв по безграничной мгле, и разговор со странной старухой являлись лишь плодом его воображения. Мол взорвался портал, выбросил его на какое-то время из реальности, а потом бережно вернул на место. Туда же, где и взял.

Весьма любезно с его стороны, между прочим.

А то ведь мог и обратно на Ахалдас зашвырнуть. Или же вовсе на Ханиамону куда-нибудь.

Впрочем, возможности выяснить истину никакой не предвиделось, а потому Радремон решил поступить с этими мыслями так же, как с воспоминаниями о прежней жизни. Сохранить, принять за чистую монету и делать выводы. А уж пользу-то он извлечет в любом случае. Кое-какие идеи уже имелись.

Имена и информация о членах спаты горели безжизненным серым цветом, а это означало, что уйти они успели довольно далеко. Их, видимо, взрывом в путешествие по пластам реальности не отправило. Ну или не всех.

В любом случае, следы колес и копыт отпечатались в земле весьма четко, так что проблем с воссоединением возникнуть не должно. А уже потом можно и спросить, что они сделали для поисков любимого лидера и сделали ли вообще хоть что-то.

Маркиз шел вдоль реки,