так это мотивы. Смотрите, инспектор выходит.

Все оторвались от экрана: на пороге появилась Элена.

— Вы видели, этот человек не убивал Лару. Нужно немедленно снова задержать Мигеля Вистаса. Через пару часов он явится в суд и не должен выйти оттуда на свободу.

Глава 68

Мигель Вистас знал Элену по допросам в тюрьме Эстремера. Если он увидит ее, приехав на площадь Кастилии, то может заподозрить неладное и скрыться прежде, чем его успеют схватить. Поэтому инспектор Бланко припарковалась во втором ряду в конце улицы Браво-Мурильо и сидела с телефоном в руках, ожидая известия об аресте убийцы Лары Макайи. То, что его выпустили на свободу, было ошибкой, и они ее исправят.

Ческа вошла в здание суда в сопровождении еще двух оперативников в штатском. В машине с Эленой остался Ордуньо. С ним она могла говорить начистоту, высказать все свои сомнения.

— А ты думал, Мигель Вистас невиновен? Скажи мне откровенно, Ордуньо.

Она взглянула ему в глаза в ожидании, но Ордуньо никогда не спешил с ответом. Он отвечал на вопросы, только хорошенько все обдумав.

— Мы все считали, что он невиновен, — наконец произнес он. — Ведь убийство Сусаны идентично убийству Лары. Вряд ли это подражатель. Слишком много совпадений, причем в деталях, которые следствие не разглашало.

— Сарате думал иначе, — возразила инспектор. — Он считал, что Лару убил Вистас.

— Потому что хотел защитить Сальвадора Сантоса, а это совсем другое дело. Не занимайся самобичеванием, Элена.

— Не надо было отстранять его от дела, — пожалела она. — Я была к нему слишком строга.

— Насколько мне известно с твоих слов, Сарате украл отчет из дела Лары Макайи. И пошел на это, чтобы скрыть серьезный проступок своего наставника. Так что у тебя были все основания его наказать.

— Возможно, — согласилась Бланко, — но теперь выясняется, что Сальвадор Сантос был прав. Он знал, что Лару убил Мигель Вистас.

— Но фабриковать улики нельзя. Это уже за гранью.

Инспектор кивнула. Она была согласна с Ордуньо и разделяла его стремление к неукоснительному соблюдению правил. Но ее не оставляла мысль о том, что Сальвадор Сантос, возможно, спас не одну жизнь, упрятав в тюрьму этого кровопийцу. Кто прав? Грань между добром и злом куда более призрачная, чем хотелось бы.

— Сальвадор был убежден, что убийца — Вистас. Но знал, что улик для обвинительного приговора не хватит. На его месте ты бы подложил волосы на труп?

На этот раз Ордуньо не медлил с ответом:

— Нет. Ложное доказательство может привести к отмене судебного решения и к освобождению убийцы и поставить крест на твоей карьере. Я бы никогда не сфабриковал улику, чтобы подкрепить свои подозрения.

— А меня порой одолевают сомнения. Правила работают не всегда. Может, хорошему полицейскому иной раз стоит от них отступить.

— Например?

— Например, чтобы заключить под стражу виновного или освободить невиновного.

Оба задумались. Ордуньо — хороший полицейский, дисциплинированный, последовательный и строгий, пусть и слишком принципиальный. Ни за что на свете Элена не хотела бы его потерять.

— Ты ведь живешь здесь рядом?

— Жил. Я переехал полгода назад. Теперь живу в Мораталасе.

Элена кивнула как ни в чем не бывало, хотя почувствовала себя виноватой: она не в курсе, что один из ее сотрудников переехал в другой район. Она слишком зациклилась на своих проблемах и собственной жизни: караоке, визиты на автостоянку Диди с владельцами внедорожников, фотографии с Пласа-Майор…

— Вы с Аной наконец купили квартиру? — постаралась она исправить свою оплошность.

— Нет, мы расстались. Договор аренды был на нее, и она осталась в той квартире. А мне пришлось уйти.

Она не знала не только, что он сменил квартиру, но и что он расстался со своей девушкой. Элена помнила ее — хорошенькая, но застенчивая. Типичный синий чулок, как выражается мама.

— Прости… Я не слежу за жизнью коллег, а следовало бы.

— Не бери в голову, — отмахнулся он, — я знаю, ты очень занята. О нас не беспокойся. У меня все нормально.

Зазвонил телефон, и она моментально ответила:

— Ну что, Ческа, все по плану?

— Все готово. Ну, кроме Мигеля Вистаса. Он еще не появился.

— Осталось около получаса. А его адвокат?

— Масегоса? Да, расхаживает взад-вперед, говорит по мобильному. Мантию надел… Ты знаешь, что помощница привозит ему личную мантию?

— Да, богатые и известные адвокаты носят собственные. Мантии, которые выдают в суде, должно быть, воняют: их носят одни стервятники. Позвони, как только появится Вистас.

Она отключилась. Пересказывать разговор Ордуньо не имело смысла, и так все было понятно.

— Что ты думаешь о Сарате?

— Мне он нравится, а вот Ческа его терпеть не может. Правда, она вообще не любит новых людей; будь ее воля, наш отдел вечно работал бы одним составом.

— Мы перестанем быть эффективными, если не обновляться. Думаю, Сарате определенно стоит взять.

— Да я не против, как скажешь, инспектор. Пусть приходит. Он не всегда играет по правилам. Но, видимо, это и нужно, чтобы стать хорошим полицейским, — добавил он задумчиво и с долей сарказма.

Оба замолчали. Каждый в тревоге ждал, что с минуты на минуту придется сорваться с места. В здании суда инспектор Бланко бывала много раз, но за жизнью этого района, куда она приезжала только по работе, раньше не наблюдала. А ее определяли не только огромные судебные здания на площади Кастилии. Стоило отойти чуть в сторону, и начинался совсем другой мир. По улице Ла-Кастель­яна можно было дойти до стадиона футбольного клуба «Реал Мадрид» и расположившегося вокруг него квартала с элитной недвижимостью; а улица Браво-Мурильо, если следовать по ней в сторону Куатро-Каминос, вела в район бывших фабрик и малоэтажной застройки, прозванный карибским кварталом, где сегодня живут в основном доминиканцы, где на каждом шагу попадаются бордели, парикмахерские с услугой выпрямления волос, рестораны традиционной карибской кухни, где готовят фасоль, маниоку, сладкий картофель или чичарронес, и ночные клубы, откуда долетают звуки сальсы, меренге, бачаты и реггетона.

— У нас есть адрес Вистаса, да? — внезапно нарушила тишину инспектор Бланко.

— Да, улица Пурчена. Это в Манотерасе. Не так уж далеко.

— Поехали!

— Но еще двадцать минут, — удивился Ордуньо.

— Этот ублюдок не придет. Но мы схватим его до того, как он успеет скрыться.

Когда они приехали по адресу, который указал Вистас при освобождении, телефон снова зазвонил.

— Ческа, Вистас там?

Элена изменилась в лице. Ордуньо смотрел на нее с нетерпением.

— Он не приходил и не собирается. Масегоса объявил, что отказывается от его защиты, — сказала инспектор. — Мы идем к нему.

Они подъехали к скромному дому, из тех, что Министерство жилищного строительства возводило еще во времена Франко. Лифта не было, лишь узкая лестница. Полицейские не заметили, что с другой стороны улицы за ними наблюдает мужчина, прикрывающий лицо козырьком бейсболки с атрибутикой сборной Испании. Это был Мигель Вистас, он надеялся, что времени у него достаточно, и не предполагал, что они приедут до часа, назначенного судом.

В руке он держал коробку с дырочками. В таких дети держат гусениц шелкопряда, которых кормят шелковицей и которые надоедают им еще до того, как превратятся в бабочек.

— Открывай дверь, Ордуньо!

— Инспектор, у нас нет разрешения.

— Это приказ.

Дверь, как и все в подобных домах, оказалась хлипкой, и Ордуньо выбил ее, ударив ногой рядом с замком. Внутри никого не было, на полу валялись бумаги.

— Проклятье, мы опоздали, он ушел.

Инспектор с отвращением смотрела на такие же чашки Петри, как те, что они видели в доме Антонио Хауреги.

— Личинки, чертовы личинки…

Она достала мобильный.

— Ческа, пусть Хауреги отвезут в отдел, я хочу еще раз с ним поговорить. Даю Ордуньо, он тебе скажет, куда ехать. Хочу,