Двойные двери из зеленой бронзы в стене были открыты и изображали в горельефе первозданную аллегорию Ноденса, Повелителя Великой Бездны: антропоморфного бога с бородой щупалец, охотящегося на крылатых спрутов с трезубцем, восседая на троне из раковины морского гребешка.

Заглянув за двери в освещенное внутреннее пространство, я увидел непритязательную кровать отшельника, тюфяк из грязной соломы и алтарь из прокаженного камня его бога с венчающим его постаментом в форме раковины морского гребешка. Оба были пусты.

Затем свет погас. А в следующий момент я испытал большое несчастье, при свете моего открытого фонаря увидев как дверной проем сомкнулся вокруг меня, как рот.

Перевод: Р. Дремичев

Гэри Майерс

Жрец Млока

Gary Myers «The Priest of Mlok», 1984

За три ночи до прихода Млока на землю Лохи было предсказание во сне. Этот Лохи был очень старым и очень святым, он жил в полном одиночестве на краю пустыни Бназик больше лет, чем кто-либо мог представить, и за все эти годы ни с кем не разговаривал, кроме своих богов. Но за несколько месяцев до того времени, о котором я пишу, он взял себе ученика. Когда Лохи проснулся от грез о Млоке, он дал указание Нину (таково было имя ученика) приготовиться к недельному пребыванию в пустыне, поскольку он был настроен быть первым из людей, кто предложит себя Млоку.

Вечером они отправились, Лохи, Нин и верблюд, на котором был нагружен багаж. Лохи ехал с багажом, потому что годы сделали его слабым, но Нин шел пешком. Они путешествовали на восток, преследуя свои тени от заходящего солнца; и чем быстрее они шли, тем быстрее двигались их тени, убегая далеко вперед, пока ночь не скрыла их. Они путешествовали ночью, потому что только в это время ослабевала жестокая жара пустыни, и потому что на этой лишенной ориентиров равнине Лохи мог строить свой курс только по звездам. Звезды были святы для его богов, и он умолял их указать ему путь бесконечными молитвами.

Таким образом, Нин впервые услышал об объекте их поисков. Новый бог собирался объявить себя людям, и они станут свидетелями его пришествия. Они будут приветствовать его во имя людей и выведут из пустыни в города, где они жили, где он будет почитаться выше всех богов, поскольку его жрец будет почитаться выше всех остальных жрецов. Это то, что Нин разобрал в молитвах жреца об объекте их поисков. После этого он наблюдал за небом в поисках знамений, даже более внимательней, чем глядел на землю в поисках змей.

К концу третьей ночи его бдение было вознаграждено, когда звезда сорвалась с небесной сферы и упала на землю. Она упала на востоке, издавая звуки, разбудившие гром, который рычал и рычал над горизонтом еще долго после того, как крики стихли.

На следующий вечер демон упрямства покорил верблюда, и ни мягкие слова Лохи, ни жесткие удары Нина не смогли снова заставить идти его. Им ничего не оставалось, кроме как оставить его, поэтому Нин поднял своего хозяина на спину и пошел. Он недолго шел так, как вдруг между ним и звездами возникла стена песка. Стена не была крутой, и Нин мог легко подняться на нее даже с Лохи, но, поднявшись, он обнаружил, что не может двинуться дальше из-за ямы, которую окружала стена. Полная луна освещала устье, но только звезды освещали ее дно. В их свете Нин смутно увидел большие валуны, вздымающиеся, как зубы, высоко вверх на пологих сторонах.

Лохи не заглядывал в яму, потому что знал, что в ней содержится. Вместо этого он опустился на колени спиной к ней и помолился последней молитвой. Он молился не звёздам, потому что они уже не были такими святыми, так как Млок покинул их ради пребывания среди людей. Он молился не звездам, а яме. Ибо там падающая звезда родила Млока и земля открылась, чтобы принять его, и там он ждал, когда придет его жрец. И это было бременем молитвы Лохи, ибо он должен быть признан приемлемым для Млока, чтобы девяностолетнее верное служение не осталось неоплаченным.

Нин тоже служил богам, семь месяцев он служил им. Но молитва слабого старика стояла между ним и его наградой. Поэтому он поднял тяжелый камень и навсегда оборвал оскорбительную молитву.

Затем он опустился на колени рядом с Лохи и помолился своей молитвой: он молился не так, как это делал Лохи, старик, живущий прошлым. Нет, новый культ нуждался в новой крови, и Нин был человеком, который мог предоставить это. Он не жил прошлым, не жил будущим, он должен был посвятить все свои годы служению Богу. Но бремя его молитвы было таким же, он должен быть признан приемлемым для Млока.

И тогда Нин посмотрел и увидел, что его тень не принадлежит ему. Что-то встало между ним и лунным светом, что-то, что не было человеком. Он посмотрел краем глаза и увидел, как кончик рыщущего щупальца пробирается мимо него к убитому Лохи. Посмотреть назад он не осмелился. Но когда щупальце отступило от мертвого лица Лохи и повернулось к Нину, он склонил голову, чтобы получить благословение.

Жертва была приемлемой для Млока.

Перевод: Р. Дремичев

Гэри Майерс

Боги Дринена

Gary Myers «The Gods of Drinen», 1985

Неся перед собой символ своего сана — увенчанный анкхом посох жреца Старших, Бел вошел в храм Млока, чтобы убить божество этого храма. Во имя Старших он пришел, потому что именно они постановили предать смерти своего величайшего соперника в Дринене, и именно они назначили Бела исполнителем своей воли. Он был именно тем, кто должен убить бога или умереть в попытке, и у него было мало надежды на то, что он сможет победить.

Он знал, что жрецы Млока не будут мешать ему, потому что все они запирались в своих камерах на закате, и появятся снова лишь на рассвете. Но он также знал, что это происходит из-за их боязни своего бога, который посещает ночью свой храм. И это знание не приносило утешения, когда он находился в этом самом храме, полном темноты, с таким количеством колон, за которыми вполне мог укрыться сам бог. Единственный свет — свет звезд, который проникал внутрь через парадную дверь позади Бела. Колонны стояли вокруг, словно призраки.

Только однажды во