день Соня убежала из дома. Она была несовершеннолетней и прекрасно осознавала, что должна быть осторожна. Если б ее поймали, то отправили бы в какое-нибудь учреждение или, что еще хуже, вернули бы родителям. Когда Соня появилась на Центральном вокзале, она сразу поняла, что это подходящее для нее место. Легко было остаться незамеченной в общей суматохе, да и с героином и деньгами, чтобы купить его там, проблем не было. Она стала «скво», как называли молодых девушек-наркоманок, вынужденных продавать себя, чтобы заработать на дозу. Ночью Соня оставалась с парнями, которые сами ее находили, или спала в стоящих поездах. Эта жизнь была отнюдь не легкой, да и приятной ее назвать было сложно, но все же там было лучше, чем дома, и поначалу Соню все устраивало. Пока однажды ночью в одном из этих поездов ее не избили и не изнасиловали трое марокканцев.

После этого она больше не могла чувствовать себя спокойно, ей все время было страшно. Именно это побудило ее связаться с Артаном, у которого она часто покупала товар и который преследовал ее некоторое время. Какое-то время все шло гладко. Артан, конечно, не был прекрасным принцем, но относился к ней достаточно хорошо, наркотики водились всегда, и ей больше не приходилось заниматься проституцией. Однако в какой-то момент албанский наркоторговец попал в беду и оказался в долгу у очень опасных людей. Он убедил ее вернуться к проституции, чтобы помочь ему собрать деньги. Только, даже выплатив долг, не захотел, чтобы она остановилась. За это время Артан нашел круг высокопоставленных людей с особыми вкусами. Среди них были предприниматели, состоятельные чиновники, футболисты и люди шоу-бизнеса. Эксклюзивный клуб любителей групповухи, готовых выложить немалые суммы за издевательство над послушной и беззащитной девушкой. Артан не имел ни малейшего желания терять этот дополнительный источник дохода, поэтому, как только Соня пыталась отказаться, он забирал у нее наркотики и наряжал ее для вечеринок.

Несколькими днями ранее Артан заставил Соню снова вернуться к тем мужчинам, которые, напичканные по уши кокаином, поставляемым Артаном же, подвергали ее самым унизительным и жестоким из всех возможных видов насилия. Среди них, по иронии судьбы, был ведущий ее любимого шоу, в которого Соня была тайно влюблена на протяжении многих лет. В конце концов именно он и предложил остальным помочиться на нее всем вместе, и, делая это, заливался смехом. Соня поклялась себе, что больше никогда не позволит сделать с ней ничего подобного. Она предпочла бы покончить с собой.

* * *

Ему обязательно нужно было выйти, что-то сделать, иначе он рисковал сойти с ума. Меццанотте все еще не протрезвел от адреналина, накопленного за утро. Его нервы были на пределе, а мысли крутились как белка в колесе. После телефонного разговора с Кардини, чтобы не сидеть сложа руки, он починил дверцу шкафа в ванной и протекающий кран в раковине на кухне, о чем Аличе просила его уже несколько дней; перегладил стопку рубашек, лежавших в ожидании уже несколько недель, и позанимался спортом так, как не занимался с незапамятных времен, выполняя многократные серии приседаний и подтягиваний. Но ни на минуту не переставал обдумывать все, что произошло с ним в тот день: псину на вокзале, драку, которой он едва избежал с Карбоне, катастрофическую беседу с комиссаром…

И, конечно, Рикардо думал о деле. Оптимизм, который вселяла в него перспектива осмотра трупа, постепенно испарялся. Его уверенность в себе теперь пошатнулась. Минетти также внес свой вклад в это дело – по возвращении из диспетчерской он позвонил инспектору рассказать о том, что ему удалось обнаружить при просмотре записей камер видеонаблюдения. Видеонаблюдение было одной из главных «ахиллесовых пят» безопасности на вокзале. Действующих камер было всего тридцать, к тому же устаревших и плохо обслуживаемых. Чтобы по-настоящему держать под контролем такую большую территорию, их должно было быть как минимум в два, а то и в три раза больше. К сожалению, камера в зале ожидания была сломана, как сказал ему агент, но одна из камер в Главной галерее что-то зафиксировала, хотя и на большом расстоянии. Высокую, худую фигуру можно было видеть входящей в зал примерно за час до того, как была найдена собака, и выходящей примерно через двадцать минут. По всей видимости, фигура была мужская, но трудно сказать наверняка. Качество записи оставляло желать лучшего, и при попытке увеличить запись она становилась зернистой. Казалось, мужчина нес с собой что-то, чего у него уже не было на выходе. Это могло быть не только телом собаки, но и сумкой или чемоданом. Невозможно было извлечь из данных съемки какие-либо элементы внешности объекта.

В обеденное время Меццанотте спустился поесть кебаб на углу, и теперь, когда он вернулся домой, перспектива бесконечной второй половины дня, заполненной сомнениями в себе, пугала его.

Он больше ни в чем не был уверен и уже начал задумываться, стоит ли ему в самом деле настаивать на продолжении этого расследования против всего и всех. Его карьера полицейского висела на волоске. «Полфер» был для него чистилищем, но прошло совсем немного времени, и он окажется в аду навсегда. Начальник недвусмысленно пригрозил ему дисциплинарными санкциями. Неужели он, Рикардо, действительно хотел разрушить все, над чем работал последние четыре с половиной года? Стоило ли оно того? У него не было плана Б, и если б его выгнали из полиции, он не представлял себе, что еще мог бы сделать со своей жизнью. Насколько он уверен в том, что убийца животных опасен? Что, если инстинкты подвели его в этот раз? Все могло быть так, как говорил Далмассо: он преувеличивал масштаб событий и цеплялся за это расследование, чтобы не опуститься, чтобы чувствовать, что он все еще детектив, и, возможно, даже втайне надеялся, что раскрытие этого дела волшебным образом превратит его обратно в героя – из изгоя, которым он стал. В одном комиссар несомненно был прав: ему было бы лучше молчать и не высовываться, ограничившись выполнением того, что ему приказали, в надежде, что рано или поздно его восстановят в Мобильном отделе. Но – к сожалению или к счастью – целесообразность никогда не была критерием, по которому Рикардо делал свой выбор. К черту. Он решит, что делать, после получения результатов вскрытия собаки и лабораторных анализов. А до тех пор не будет предпринимать никаких дальнейших действий, дабы не усугублять свое положение.

Тем временем, однако, он должен был найти себе занятие и перестать думать обо всем этом, иначе окажется в психушке еще