Он молча направился обратно к их стоянке, она молча последовала за ним. На середине дороги повела крылом, убирая с пути лиану, и плечо чуть кольнуло. Принцесса пощупала кожу – болел вчерашний порез. Вечером она была так вымотана, что даже не подумала себя подлечить.

– Не воспалился? – Тротт оглянулся.

Алина покачала головой, нагоняя его, и пошла рядом. Порез затягивался, покалывая холодком.

– Вы стали очень самостоятельны, принцесса.

– И мне это нравится, – заверила его Алина, радуясь, что ушло тяжелое молчание.

– Это я уже понял, – усмехнулся Тротт. Проследил за тем, как она прощупывает щеку в поисках ссадины, в ответ на ее вопросительный взгляд приподнял брови, став невыносимо похожим на себя самого из той, прошлой жизни, когда он был еще мерзким-Троттом, а она – его студенткой.

– Это вы помогли мне на физкультуре? – спросила она требовательно.

– Скачки вашей мысли вводят меня в изумление, – проворчал он, отворачиваясь.

– Лорд Макс! – возмутилась принцесса.

– Разве сейчас это имеет значение? – он ускорился.

– Сейчас – нет, но мне же любопытно, – грустно сказала она ему в спину. – Лорд Макс! Лорд Макс, Макс, Макс!

Он оглянулся.

– А если я скажу «да», вы от меня отстанете?

– Нет, – Алина улыбалась во весь рот. – Я спрошу – почему?

Он помолчал, но сбавил шаг, позволяя ей снова догнать его. Принцесса пошла рядом, то и дело поглядывая на задумчивого спутника.

– Я люблю упорство, – сказал он, наконец. – А вы, Алина, самый упорный человек из всех, кого я когда-то встречал.

– Пожалели, значит, – пробурчала она. – И зачет тоже поставили из жалости?

– О нет, – ответил он. – Зачет вы заслужили сами.

– А… – она зацепилась взглядом за цепочку следов, пересекающих влажную землю, и остановилась. – Лорд Тротт! Тут следы! И это не наши и не Четери, обувь плетеная!

– Я видел, – сказал он, не останавливаясь. – И Четери тоже видел.

Алина замерла, вдруг поняв, как тихо вокруг. Не щебетали птицы, не верещали ящеры.

– Идемте, принцесса, – позвал Тротт. – Во-первых, за нами уже минуты две следуют люди, а во-вторых, похоже, Четери тоже привел гостей.

Четери

Четери оставлял себе второе ночное дежурство и, пока спутники спали, все предутренние часы бесшумно и жестко тренировался, разминая мышцы, приучая жилы к чрезмерным нагрузкам. Жирок, завязавшийся было под кожей от спокойной жизни в Тафии и незаметный никому, кроме самого Чета, быстро истаял, оставив тело гибким и легким. Мастер любил заниматься в темноте – при ограничении зрения обострялись инстинкты, а остальные органы чувств переставали лениться и включались на полную.

Он не упражнялся так много с юности, когда Мастер Фери давал их телам нечеловеческую нагрузку. Но рисунок младшей Рудлог, провидицы Каролины, вставал перед глазами всякий раз, когда Чету казалось, что он достиг предела. И дракон, глядя на раны, оставленные чужим оружием, видел удары, которыми их нанесли, и раз за разом прорабатывал, как можно уклониться, парировать, отвести, предугадать.

Да и кто знает, какой еще противник попадется на пути к порталу? Ладно, если люди или раньяры с охонгами, а если сотни невидши, которых придется уничтожать, оберегая и ученика с богом внутри, и юную принцессу?

Впрочем, Тротт мог постоять за себя. Чет был им вполне доволен – лишняя пара конечностей добавляла ученику и скорости, и убойности, и каждое утро получалось неплохо размяться, а заодно и отработать взаимодействие. Но одно дело пробиваться самому, а другое – прикрывать заведомо более слабого, медленного и испуганного. Да еще и представляющего для тебя величайшую ценность.

Придется Четери следить, и чтобы Тротт не подставился, закрывая собой принцессу, и чтобы она не пострадала.

В это утро дракон одобрительно хлопнул Макса по плечу, оставив залечивать раны и кормить проснувшуюся супругу, а сам ушел в лес. Тротт должен был чуть позже увести Алину к ручью, оставив полянку пустой. И очень привлекательной для тех, кто хотел бы незаметно для чужаков изучить их или устроить ловушку.

Ночью, когда Тротт уже спал рядом со своей Рудлог, дракон услышал далекие шаги и остановил тренировку, мирно усевшись у костра. Но человек предусмотрительно не подходил близко, держась за деревьями и не вынимая оружия. Он был очень легок – то ли женщина, то ли ребенок – и ушел быстро. Четери не стал догонять первого гостя, хотя легко мог сделать это. Пусть лазутчик увидит, что их немного, что они налегке, и передаст своим.

Для пущей привлекательности Чет перед тем, как уйти в лес, оставил на спине убиенного лорха свой нож. Ни один охотник не пройдет мимо хорошего ножа. Это даже воровством не назовешь, ибо не должно оружие принадлежать тому, кто его не уважает. И растяпа, который упустил его, – сам виноват.

Земля вокруг стоянки оказалась испещрена человеческими следами – людей здесь ходило много, они не прятались и не боялись быть обнаруженными. Значит, чужаки сюда действительно не попадали. Четери видел и срезанные грибные полянки, и кустарники с ободранными ягодами, и надколотую кору папоротников, залепленную чем-то похожим на смолу: похоже, брали сок из стволов. Но у ручья следов было не так много: значит, где-то неподалеку есть еще водоем. Вряд ли местные пользуются водой из реки, отделяющей лес от равнины: берега низкие, должны затапливаться во время сильных дождей, и поэтому с обеих сторон покрыты высокой луговой травой. А значит, просматриваются и со стороны равнины, и с пролетающих раньяров.

Если только таинственная защита не отводит глаза всем, кто находится снаружи, так же легко, как запутывает случайно попавших внутрь. Хотя вполне возможно, что их троих пропустили вовсе не случайно.

Дракон, пока спутники завтракали, успел пробежать вдоль ручья в сторону реки: в гиблых местах самым верным было идти вдоль текущей воды или за летящей птицей. На самый край – задрать голову и шагать по движению облаков, ни в коем случае не опуская глаза вниз. Споткнулся, запнулся, отвлекся – все, начинай сначала.

Но здесь следование за водой не сработало. В какой-то момент в глазах стало расплываться, но к этому Мастер был готов – теперь следовало удерживать концентрацию, смотреть сквозь то, что тебе показывают, чтобы видеть реальное. Это было верным средством борьбы с мощными духами Разума на Туре. И здесь зрение вернулось, но шаги замедлились, будто он вяз в киселе, а затем дракона просто вышвырнуло обратно к ручью, к тому месту, с которого он начал движение.

Он хмыкнул, незаметно вернулся к полянке, пройдя метрах в десяти от Тротта, уводящего Алину к ручью. Макс дернул головой, но поворачиваться не стал.

Хороший ученик. Как жаль, что он решил уйти.

Четери понимал эти порывы – у каждого своя война, свое искупление и способы признаваться в любви. Да и он сам когда-то был молодым и жаждал страстей, а не спокойствия и нежности, которые дала ему Светлана. К тому же Мастер умел учиться на своих ошибках. Давно ли он всеми силами пытался убедить Нории просто поговорить с упрямой Рудлог и не идти на смерть? И разве вышло? Нет, если Чет чему и научился, то тому, что все нужно оставить на милость Богини.