– А я слышал, что первых коней сотворил Посейдон, – высказался Филипп. – Он впрягал их в колесницу и так ездил, обозревая морские владения. Когда кони уставали бегать по волнам, Посейдон отпускал их на прибрежные пастбища. Вот там греки подкараулили коней, приручили и вывели домашнее потомство.

– Не буду спорить, царь, по такому замечательному выводу, – спокойно отозвался Аристотель, – но мы с Александром согласимся с фактом, что рядом с человеком кони находятся уже очень давно, и они незаменимые помощники в хозяйстве и военном деле.

– Конь коню – рознь! – не унимался Филипп, стараясь показать сыну свои знания. – Крестьянину нужна лошадь сильная, воину – смелая и выносливая. Для тех, кто участвует в беге колесниц, должно быть важно, чтобы зрители восхищались красивой лошадью и чтобы она не проиграла в быстроте ног, силе мышц. А для царей и полководцев нужна особая порода коня – верного друга на всю жизнь, чтобы в сражении не подвёл. Учи, Аристо, моего наследника этой замечательной науке – знанию лошадей.

– Будь спокоен, царь, такова моя цель занятий.

Аристотель сказал эти слова с лёгкой иронией, но Филипп сделал вид, что не заметил.

– Если верить афинянину Ксенофонту, военачальнику и автору занимательного труда о лошадях, – продолжал Аристотель, – лучшими из греческих пород являются кони из Эпидавра. За ними, знатоки считают, кони из Ливии, как быстрейшие. Говорят, им незнакома усталость, потому что выращены кони в жарких, сухих местностях. Ливийцы на них загоняют на охоте до смерти диких ослов, а дети скачут без седла, правя конями прутиком, в то время когда грекам требуются для этого удила и уздечки. Когда кони устают, ливийцы не ухаживают за ними и не чистят, не приводят в порядок копыта, не расчёсывают и не заплетают гривы, и не моют их, а отпускают попастись, пока они не отдохнут, не наберутся сил. У иллирийцев и скифов есть кони, способные на охоте преследовать оленя до тех пор, пока добыча не упадёт мёртвой от истощения сил или пока охотник не убьёт или не заарканит её.

– Учитель, Хейрисофос говорил мне, что у кочевников на севере есть лошади, которые никогда не бросают своего седока, если он упал, – с готовностью сообщил Александр. – А у лидийцев есть большие и красивые лошади с длинными головами, широкими спинами и густыми хвостами. Но они бывают непослушными и драчливыми, трудно переносят плохую погоду: в жару им трудно дышать, быстро устают. Ещё я знаю, что в Мидии малорослые скакуны с маленькими ушами, храбрые, но с норовом. А самые красивые лошади у арабов – рыже-гнедой окраски, неутомимые в самый лютый зной. Они необычайно гордые и очень умные, скачут во весь опор, при этом высоко держат шеи.

Филипп ничего подобного не ожидал услышать от сына. Он радостно воскликнул:

– Александр, твой ответ превзошёл все ожидания!

Он подошёл к сыну, взял за плечи, заглянул в глаза.

– Молодец, что уже знаешь так много о лошадях. Когда видишь их, невозможно остаться равнодушным. В лошадях соединилось всё, что вызывает восторг и благоговение – ум, благородство, преданность, мощь и сила, стремление к свободе… Каждая порода по-своему неповторима и великолепна.

Филипп увидел счастливые глаза сына.

– За твою любовь и уважение коня ты достоин награды. Завтра я отбываю в Дион, где находится войсковой лагерь. Возьму тебя с собой. Хочешь?

Последовал радостный выдох:

– Отец, я мечтал об этом!

– Вот и замечательно. В Дионе покажу боевые квадриги* как дополнение к уроку о конях.

Состязания квадриг

Общение Александра с отцом чудесным образом продолжалось на другой день. Едва солнце встало, они наскоро позавтракали и вскоре уже ехали в двухместной повозке в сопровождении небольшого отряда царских гвардейцев. Чтобы скоротать время в пути, около половины дня, отец занимал сына историей города Дион.

Дион, или «Город Диоса*», возник у подножия Олимпа, обители богов, очень давно и первоначально служил местом проживания паломников, посещающих святилище. Усилиями македонских царей Пердикки и его сына Архелая поселение превратилось в духовный и культурный центр Македонии, сравнимый с всегреческими святилищами в Дельфах и Олимпией. Дион обзавёлся великолепным храмовым комплексом, стадионом, где в дни религиозных торжеств состязались известные атлеты. При Архелае появился театр, на сцене которого знаменитый Еврипид вместе с греческими актёрами показал трагедии «Вакханки» и «Архелай», сочинённые в Македонии.

– В Дионе хватает места не только для паломников, – хохотнул Филипп, поглядывая на сына, – за городом я устроил лагерь для обучения воинов, где они учатся воевать. Сегодня увидишь бега колесниц – незабываемое зрелище.

Филипп понимал, что мало общается с сыном. Сейчас, коротая время, наверстывал упущенное, пытаясь сблизиться с ним посредством разговоров. Александр тоже был рад возможности говорить с ним:

– Отец, наставник говорил мне, что греки и македоняне не должны воевать между собой. Тогда зачем ты опять уходишь на войну?

Филиппу пришлось отвечать на столь неожиданный вопрос:

– Сейчас для Македонии мир с греками невозможен, потому что греки считают македонян слабыми. А во время войны македоняне проявляют себя, каковы они есть на самом деле – сильные, храбрые, мужественные. Мира ещё не может быть, потому что между всеми народами на самом деле происходит вечная непримиримая война, поскольку исходит она от сущности человека. Любой народ понимает, что его имущественное достояние, ремесла или занятия, вообще ничто не защищено от чужой враждебной силы. Поэтому я решил, что лучше воевать на опережение, воевать с врагами Македонии, пока они воспринимают нас как слабый народ.

– Получается, война – это навсегда?

– Пойми, сын мой, разве мир может быть вечным, если победитель отнимает всё у побеждённого народа? Мир длится настолько, пока слабый накапливает силы, чтобы вернуть себе утерянное преимущество. Он лишь откладывает свою войну, дожидаясь удобного момента, когда сможет нанести победителю непоправимый вред. Вот почему напрасны любые усилия по заключению соглашений о мире. Вот почему я легко иду на переговоры с противниками, зная, что так же легко могу их нарушить, и страдать от такого поступка не буду.

Александр слушал откровения отца, затаив дыхание.

– Трудно себе представить, но греки и македоняне могут не противостоять друг другу. Но такое произойдёт в том случае, если мы объедим военные усилия против Персии. – Голос Филиппа обрёл необычную возвышенную силу, так, что лошади в упряжке тревожно зашевелили ушами. – Для этого необходимо согласие среди всех греческих городов, чтобы македоняне и греки научились извлекать выгоду не из междоусобиц, а из предстоящей войны со своим настоящим врагом. Такая война будет полезна и для тех, кто стремится