Стратегия сработала. Через десять дней он знал личности похитителей и место, где дедушку держали привязанным к кровати: городок Либорина на западе Антьокии, в девяноста километрах от Медельина. Однако отец решил дождаться, когда похитители потребуют выкуп, а затем заплатить его, чтобы не подвергать дедушку еще большей опасности. Вскоре они действительно позвонили и назвали сумму – десять миллионов долларов. Ответ отца был суров:

– Вы похитили не того человека. Деньгами располагаю я. Мой отец – бедный фермер без гроша в кармане. Так что эти переговоры не совсем то, что вы ожидали. Подумайте над реалистичной суммой и позвоните мне, когда что-то решите, – прорычал он и повесил трубку, чтобы показать им, что, хоть его отец и в их власти, ситуацию контролирует он.

Через пару дней они запросили сорок миллионов песо, а потом опустили цену до тридцати. Им передали эту сумму наличными через Джона Ладу, крестного отца Мануэлы, и дедушка целым и невредимым вернулся домой – на шестнадцатый день от похищения. Еще через несколько дней четверых преступников по приказу Пабло выследили.

Тем временем юридические проблемы моего отца росли. Десятерых наемников, так или иначе участвовавших в планировании и осуществлении убийства Лары, арестовали; шестеро, в том числе Пинина, сумели бежать и скрывались вместе с моим отцом, и поэтому тоже первый верховный судья Боготы, Тулио Мануэль Кастро Хиль, предъявил Пабло обвинение.

Первая крупная операция по поиску моего отца началась в конце декабря 1984 года. Мне было семь, и мы жили в загородном поместье в Гуарне. Я помню, как проснулся от того, что агент F-2[59] приставил ствол пистолета прямо к моему животу. Помню еще, я тогда круглые сутки носил резинку вокруг головы и подбородка – экспериментальную эластичную конструкцию, которую врачи прописали мне для исправления кое-каких проблем с челюстью. Я с этой штукой выглядел очень странно и нездорово.

Я едва успел спросить, где мой отец, как вошел полицейский с его белым пончо в руках.

– Посмотрите-ка, что он обронил на бегу, – сказал агент.

Пабло сумел с легкостью сбежать во время первого налета, но уже в следующие несколько дней охота на него пошла активнее.

Суббота 5 января 1985 года стала для отца плохим днем: ему сообщили, что утром самолет Hercules, принадлежащий колумбийским военно-воздушным силам, вывез в Майами четверых человек: президента футбольного клуба «Атлетико Насиональ» Эрнана Морено[60], братьев Найиба и Саида Пабон Джаттера и Марко Фиделя Кадавида. Приказ об их выдаче США подписали президент Бетанкур и министр юстиции Энрике Парехо[61], сменивший Родриго Лару.

Отец пришел в ярость. Он знал Ботеро по публикациям в СМИ и в основном как президента футбольного клуба. Его экстрадиция показалась отцу особенно несправедливой: Ботеро обвиняли не в торговле наркотиками, а в отмывании денег.

Но хуже, чем несправедливостью – настоящей изменой Пабло счел решение президента Бетанкура действовать по договору о выдаче преступников. Пусть Бетанкур и не обещал отменить договор об экстрадиции, отец полагал, что политику не следовало забывать, кто профинансировал его кампанию.

Чем дальше, тем более радикальными становились действия Пабло. На этот раз он позвонил Хуану Карлосу Оспине по прозвищу «Затычка» и еще одному парню, известному под прозвищем «Птица», и приказал подорвать машину Бетанкура. Президенту удалось избежать смерти как минимум четырежды: его охрана часто меняла маршруты, и это позволяло кортежу избегать мест, где была заложена взрывчатка. Пару раз было и такое, что машина ехала мимо бомбы, но пульт дистанционного управления не срабатывал.

К началу февраля 1985 года единственным, что занимало моего отца, было устранение угрозы экстрадиции. Все эти публичные форумы и тайные встречи с другими наркоторговцами, на которых обсуждалось, как унизительно быть судимым в другой стране, оказались бесплодными. И хотя отец был уверен, что в Колумбии сможет решить практически любые проблемы, проблемы с США были другой историей.

В то время Пабло был близок с рядом руководителей М-19, в том числе с их верховным главнокомандующим Иваном Марино Оспиной[62]. Они регулярно встречались и ладили так хорошо, что партизан даже подарил моему отцу новенький АК-47, только что полученный им из России. Этот автомат стал верным товарищем Паскина.

После многих бесед в разные периоды жизни Пабло с Оспиной были согласны по многим вопросам, но особенно – по поводу неуместности экстрадиции. Это согласие, должно быть, повлияло на решение М-19 отстранить Оспину от командования в ходе их девятой конференции, проходившей в конце февраля в поместье Лос-Роблес в Коринто, департамент Каука. Оспину подвергли критике за милитаристские наклонности и политическую недальновидность, последнее – из-за затянувшихся переговоров с администрацией Бетанкура, ставивших под угрозу договор М-19 с правительством, заключеннный в августе 1984 года.

Впрочем, на решение об отставке также повлияло и то, что во время поездки в Мексику Оспина не раз говорил: если правительство начнет выдавать колумбийцев в США, наркобароны должны принять ответные меры против граждан Америки.

Отец понимал, что отставка Оспины – это публичное заявление лидеров М-19 о том, что они против незаконного оборота наркотиков, даже если за закрытыми дверьми их отношения с картелем оставались неизменными.

Конференция в Лос-Роблес закончилась назначением нового главнокомандующего – Альваро Файяда[63], а Оспина стал его заместителем. Диалог с администрацией Бетанкура продолжался до четверга 23 мая, когда уже другого лидера повстанческой группировки, Антонио Наварро Вольфа[64], тяжело ранили при покушении.

Об этом нападении ходило немало рассказов. Наварро, Алонсо Лусио[65] и беременная партизанка в одном из кафе района Эль-Пеньон в Кали обсуждали, следует ли группе поддерживать прекращение конфликта с колумбийским правительством, когда какой-то человек бросил на их стол гранату.

Ответственность за покушение возложили на военных – тем утром кто-то бросил гранату в армейский автобус, в результате чего несколько солдат получили серьезные ранения. В первоначальном хаосе решили, что в этом нападении виновны члены М-19. Однако позже выяснилось, что это сделала другая вооруженная группировка – Рабочее движение самообороны. Наварро однажды сказал, что знал имена военных чиновников, отдавших приказ его убить, и даже личность того, кто бросил гранату.

Есть, однако, и другая версия. Отец как-то сказал мне, что за нападением стоял Эктор Рольдан – наркоторговец и владелец автосалона «Рольданаутос» в Кали. Тот самый человек, с которым отец познакомился во время Кубка «Рено» в Боготе и которого он едва не пригласил крестным отцом Мануэлы. Рольдан был на короткой ноге с высокопоставленными военными в Валье-дель-Каука, и нападение на Наварро было не только местью за раненых бойцов, но и выражением недовольства крупных фигур делового мира и армии переговорами с М-19.

История отца с Рольданом на этом не закончилась. 19 июня 1985 года, через три недели после покушения, Карлос Писарро[66], один