Распахнув дверь аудитории, я ворвался внутрь подобно урагану, в развевающейся за спиной мантии, неудержимый как поток, неотвратимый как Армагеддон. Стремительно подбежал к кафедре и грохнув об неё учебник, развернулся к застывшим соляными столбами студентам. Хищно улыбнулся.

— Ну что, не ждали?! Думали всё, кончился Чёрный плащ?! Комиссии обрадовались. Ручки уже потирали? Думали снимут меня?! А вот вам! Во! — сложив из пальцев кукиш, я принялся тыкать им в пригибающихся и прячущихся под парты первокурсников.

— Никуда вы от меня не денетесь. Теперь мы будем заниматься ещё больше! — я демонически расхохотался, — Я ваш самый страшный сон, я ужас летящий на крыльях ночи, я Чёрный пла…

И тут я проснулся.

Когда понял, что это был сон, даже немного пожалел, что это было не в реальности. Иногда хотелось как-нибудь вот так, чтобы боялись и пикнуть не смели. Но тут я себя остановил, потому что прошлого Вольдемара они и так боялись, и когда на этот страх наложилось и моё желание дать углубленное понимание предмета, то они и побежали жаловаться. Не бойся они так, думаю, наоборот, скорее бы поняли и приняли новую методику. Нет, страх, это не наш метод. Уважение к преподавателю должно быть, конечно, но не таким путём.

Выйдя пораньше, пока ещё большинство горожан не высыпало на городские улочки, заполняя их шумом и суетой, я шёл щурясь от ещё не успевшего высоко подняться солнца, и вновь и вновь обдумывал произошедшую ситуацию, особенно сильно и усердно я думал, с чего оплатить штраф. Нет бы дисциплинаркой ограничиться, но гадский чинуша решил забрать у меня те крохи жалования, что ещё оставались. И вопрос, где достать денег, становился всё острее. Правду говорят, тяжело быть альтруистом, когда на еду не хватает.

Тут сзади послышался звонкий перестук подков по булыжнику и гулкие удары подпрыгивающих колёс. И через пару десятков секунд меня нагнал знакомый экипаж с графским гербом на боковой дверце.

— Графиня Честер, — с улыбкой кивнул я, выглянувшей из экипажа женщине.

— Вольдемар, не стойте, садитесь, — поманила меня она.

И я, решительно забрался внутрь не в силах отказать, да и, если начистоту, не имея никакого желания отказывать графине.

— И снова мы вдвоём в карете, — произнёс я, продолжая улыбаться, — только в этот раз на мне есть одежда.

— В этот раз я вдвойне сожалею, что она на вас есть, — с лёгким намёком ответила та.

Коралловые пухлые губы её были чуть приоткрыты, глаза поблёскивали, а высокая грудь в глубоком декольте соблазнительно вздымалась.

“Роковая женщина, красивая, опасная и властная”, — напомнил я себе.

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать что она хочет, да она, в общем-то этого и не скрывала. Но я слишком хорошо представлял себе, как и чем это окажется в итоге.

— Злотана, вы очень красивая женщина и, действительно мне нравитесь, — я чуть наклонился к ней, глядя в тёмные омуты глаз, и аккуратно взял её ладонь в свои руки, — но есть то, что я позволить себе не могу.

— Почему? — чуть дрожащим от волнения голосом, спросила она, пытливо взглядываясь в меня, — даже если это всего лишь мимолётная близость?

— Одной только близости будет не достаточно, — печально улыбнулся я, переходя на “ты”, — тебе буду нужен весь я, и душой и телом. Ты не из тех, кто будет довольствоваться малым, а большего я дать просто не могу. Я в этой жизни больше всего ценю свободу и никакая клетка, даже выкованная из золота, не сделает меня счастливым.

— Вольдемар! — женщина резко толкнула меня к стенке кареты, нависла, почти уткнувшись декольте в лицо.

Ладони её лежали на моих плечах, колено упиралось в бедро, учащённое дыхание шевелило волосы на макушке. Наклонившись, она прошептала мне на ухо:

— Я знаю, что у тебя долг перед Академией, штраф и ты совсем не богат. Я могу погасить их за тебя, только скажи да.

— Прости, Злотана, я не могу.

Сев обратно, она закусила губу, затем, произнесла:

— Ты обещал услугу взамен.

— Я держу своё слово, — кивнул я.

— А если я попрошу как услугу близость?

— Я сделаю это, — снова кивнул я.

— Холодно и отстранённо? — лёгкая саркастическая улыбка проявилась на губах женщины.

— Нет, почему, — я был максимально серьёзен, — я буду любить тебя со всей страстью на какую способен, от заката и до рассвета. Но это будет единственная ночь, после которой мы больше не встретимся никогда.

— Не знаю, что ранит меня больше, твой отказ или твоё такое согласие, — прошептала графиня, затем, снова подавшись вперёд, запечатлела на моих губах жаркий поцелуй.

Блестя глазами, отстранившись, сообщила:

— Мне слишком приятно твоё общество, и наши милые беседы, чтобы отказываться от них даже ради такой ночи.

— Я рад, что ты сделала такой выбор Злотана, мне бы тоже не хотелось лишить себя удовольствия от наших встреч, — склонил голову я.

Тут карета остановилась и, выглянув в окно, я увидел, что до Академии осталось каких-то полквартала.