Шрифт:
Закладка:
— Нет, Чезаре, ты меня не убедил. Точнее, ты, конечно, великолепно развенчал мою убеждённость в том, что волки — невинные жертвы преследований. То есть у меня и так были подозрения на этот счёт, да всё никак не было времени их проверить. Но не обессудь, идеология инквизиторов мне не близка. И я не соглашусь, что они правы.
Лучник взглянул исподлобья:
— Что ты намерен делать теперь? Ведь к оборотням ты не вернёшься после того, что я рассказал. — Последняя фраза звучала полувопросительно.
— Не знаю, — нахмурился Влад. — Правда, не знаю.
— Пойдём со мной. Поговоришь с отцом. Он лучше меня объяснит.
— Ага, конечно, — скептически усмехнулся парень. — На дыбе, наверное, все идеи воспринимаются быстрее и лучше.
Чезаре ответил:
— Кардиналу от тебя что-то нужно. Я так и не смог догадаться, что именно, но в пыточную тебя определённо сразу не потащат.
— Сразу, может, и нет. А потом? Чезаре, раскрой ты глаза! Я враг, сражающийся в рядах оборотней, убивший не одного и не двух ополченцев, пробравшийся в Ватикан, организовавший побег опасной ведьмы, да плюс к тому ещё и неверующий. Какого отношения я могу ожидать со стороны главы инквизиции, по-твоему?
Мальчишка внезапно улыбнулся:
— Помню, что в первую нашу встречу ты тоже пытался утверждать, что оборотни меня не тронут. Смешно… — И столь же быстро помрачнел. — Тебе, скорее всего, будет всё равно… меня обвинили в пособничестве еретикам и оставили единственный шанс оправдаться. Этот шанс — ты, Влад. Твоё сотрудничество.
— Ну, знаешь ли… — возмущённо начал собеседник (рука болела всё сильнее, а в висках шумело в такт пульсу, поэтому хотелось поскорее завершить разговор, тем более, что он уже пошёл на второй круг), — во-первых, это уже попахивает шантажом, а во-вторых, с чего ты взял, что твоя судьба меня волнует настолько, чтобы совать голову в пасть льву, лишь бы тебя оправдали?
— Ты, если помнишь, мне несколько обязан, — тихо напомнил Чезаре, автоматическим бессмысленным жестом поглаживая тетиву. — Если б не я, то твоя ведьма до сих пор в подземелье сидела. Да и ты в соседней камере, вместе с магом.
— Ха, а кто тебя не прикончил, когда ты своими поступками это не один раз заслужил?
Внутренне Влад пожалел, что встрял в ненужный спор о том, кто для кого большую услугу оказал. «Как дети, честное слово!»
— Слушай, Чезаре, — устало проговорил он. — Ситуация у нас с тобой патовая. В том смысле, что никто другого не переубедит никакими способами. В целом получается, что решение за тобой. Ты вон с луком, весь такой грозный, а я раненый и вымотанный. Хочешь, так конвоируй меня к своему папеньке в лагерь. Не хочешь, значит, полюбовно разойдёмся в стороны.
И Влад выжидательно посмотрел в глаза парнишки.
Сейчас, когда надо было срочно решать, Чезаре вдруг осознал, что не в силах взять на себя ответственность за судьбу другого человека. Не помогала даже мысль, что сидящий напротив него — солдат вражеской армии и еретик. Вспомнилось жёсткое выражение лица кардинала, когда он отправлял сына в битву с напутствием во что бы то ни стало захватить ценного пленника и «перетащить» его на свою сторону.
«Зачем? — в очередной раз задал себе не дающий покоя вопрос мальчишка. — Отец не сказал мне правду, когда разливал елей по поводу спасения души заблудшего грешника. А значит, мог солгать и в чём угодно. Одному Богу известно, что на самом деле ждёт попавшего к нему пленного. Почему-то кажется, что ничего хорошего… Господи, как же всё сложно…»
Да, интриги и недомолвки были не были его стихией.
«Но какое мне дело? Даже если его и впрямь в тюрьму бросят. Сам виноват».
Чезаре искоса взглянул на Влада. Противник был бледен лицом, устал и нахмурен. Правая рука бессильно висела, даже из-под жгута потихоньку продолжала сочиться кровь.
«Только не говори, что тебе его жалко!» — воспротивился сварливый внутренний голосок. Мальчишка вздохнул. «Нет, не жалко, — ответил сам себе. — Вот только, если его действительно в пыточную отправят, то получится, что всё, только что мной рассказанное, — уловка и ложь. Окажется, что я красивыми словесами заманил человека на смерть. И пусть не невиновного, но тем не менее…»
— Если меня приговорили свои же за то, в чём я виноват лишь косвенно… — Чезаре сделал паузу, собираясь с мыслями, — то я всё сильнее склоняюсь к тому, что и ты вряд ли можешь рассчитывать на лояльное отношение.
— Уж надо думать! — голос Влада звучал крайне утомлённо. — В вашем мире Женевской конвенции ещё не было.
— Что?
— Не обращай внимания. Это я так, о своём.
Лучник рывком поднялся на ноги, словно спеша и боясь передумать. Окинул взглядом лес, сощурился на повернувшее к закату солнце и сказал:
— Не могу я ручаться за то, что тебе не причинят вреда, поэтому не буду больше уговаривать. Жаль, что не удалось раскрыть тебе глаза на истинную сущность нечисти, но я хотя бы попытался. Последний совет, от которого ты, конечно, тоже вполне можешь отмахнуться. Присмотрись получше к Конраду. У него на шее должен быть амулет — волчья морда на фоне полной луны. Этот символ последователей древнего языческого культа, поклоняющихся то ли оборотням, то ли какому-то богу, создавшему оборотней. Подробностей сейчас никто уже не помнит, но точно известно, что они приносили человеческие жертвы. Считалось, что адептов этой веры истребили, но как видно не всех. Ты — единственный человек, который живёт рядом со стаей. Будь осторожен.
Влад, опешивший от таких откровений, на миг даже забыл о собственном неважном самочувствии:
— Не видел я у Конрада никакого амулета!
— Конечно, он им не размахивает перед каждым встречным, — согласился Чезаре. — Скорее всего, под одеждой прячет.
— А ты тогда откуда знаешь? — удивился парень.
Стрелок вздохнул, нахмурился, будто вспоминая о чём-то неприятном или болезненном, но всё же решил объяснить:
— Когда маг допрашивал меня… там, в подземелье… он же копался в моей памяти. Тогда Конрад спешил и не закрывался, поэтому я тоже поймал парочку его мыслей. Одним из образов был медальон со звериной мордой.
Чезаре вновь настороженно огляделся, прислушался
