вечерние сумерки прорезал тоскливый, вызывающий дрожь во всём теле звук. Заунывный волчий вой. Работники невольно замерли на месте, один даже уронил от неожиданности мешок, который собирался перебросить через борт повозки. Наёмники взяли наизготовку оружие, но не знали, откуда ждать опасности, звериная песнь неслась сразу с нескольких сторон, отдаваясь эхом, и определить точное направление не удавалось. Женщины заохали и начали креститься.

— Анна, это волки? — в глазах Чезаре не было страха, только удивление и любопытство.

— Детка, всё будет хорошо, — женщина провела рукой по светлым локонам мальчика.

— Быстрее шевелитесь! — закричал хозяин обоза, подгоняя застывших в страхе работников.

Люди бестолково засуетились, кое-как закидывая поклажу, уже не заботясь о том, чтобы удобнее расположить тюки, а просто спеша закончить погрузку. Остальные телеги потихоньку тронулись с места, лошади беспокойно прядали ушами и ржали, но пока слушались поводьев. Вот и последний мешок лёг на место, злосчастная повозка присоединилась к каравану. Вой почему-то смолк, все вздохнули с облегчением, и тут звонкий детский голос возвестил:

— Смотрите!

Чезаре с восторженным ужасом указывал на край дубравы, откуда двигались четыре быстрые тени, почти чёрные в наступивших сумерках. Звериные силуэты почти терялись среди высокой травы, но мальчик всегда отличался превосходным зрением.

Теперь даже авторитет купца не смог удержать подчинённых от паники. Возницы хлестнули коней, бабы заголосили, и только охрана, руководимая своим опытным предводителем, приготовилась отражать нападение.

— Их всего четверо, справимся, — сплюнул сын Анны, самый молодой из всех наёмников.

— Твои бы слова да Богу в уши, — ответил другой. — Серебряного оружия-то у нас нету.

— Ты думаешь, что это… — юноша не договорил, боясь озвучить то, о чём успели подумать все.

Волки разделились, действуя на диво слаженно. Один — к голове обоза, второй — к хвосту, а оставшиеся стремительно приближались к воинам, рыская из стороны в сторону. Двое лучников из сопровождения каравана тщетно ловили прицел, несколько стрел отправились «в молоко». Лошади, почуявшие приближение хищников, взбесились, упряжь трещала, с морд животных клочьями падала пена.

Анна прижала к себе ребёнка, закрывая тому глаза ладонью, чтобы Чезаре не видел, как звери бросаются на лошадей и людей. Вокруг кучки телег воцарился хаос. Четверо волков умудрялись перемещаться столь быстро, что создавалось впечатление — атакует целая стая. Почти все стражники были опытными воинами, видевшими не одну битву и с успехом защищавшие вверенных им мирных жителей. Но в этот раз противник достался неравный. Звери, конечно, зачастую не успевали уворачиваться от клинков, но страшные рубленые раны на глазах затягивались и зарастали шерстью.

— Цельте в сердце или отрубайте головы! — проорал начальник охраны, указывая на единственные способы убить оборотня стальным оружием. Конечно, это было непросто. Даже если попадёшь точно в сердце, то нечисть не умрёт сразу и вполне может отправить на тот свет своего убийцу, а с одного удара перерубить звериную шею не каждому силачу по плечу.

На помощь к наёмникам пришли почти все работники, возницы и сам хозяин каравана, короче говоря, все, кто умел хоть как-то обращаться с оружием. Женщины, мальчик и двое оказавшихся безоружными возниц столпились в центре и только и могли, что молиться, чтобы воины одолели нечисть.

Схватка была быстротечной. Сталь не приносила практически никакого ущерба оборотням, а вот зубы и когти играючи полосовали тела людей и лошадей.

— Сыночек мой! — заголосила Анна и кинулась вперёд, прямо в гущу сражения. Её перехватили несколько рук, но женщина билась, вырывалась и продолжала причитать.

Молодой наёмник упал, сбитый с ног прыгнувшим зверем, клинок вошёл в грудь оборотню практически по рукоять, но волка, похоже, это только разозлило. Лапа наотмашь ударила, целясь человеку в лицо, но юноша дёрнулся в сторону, и когти ободрали левое плечо, не нанеся смертельной раны. Поворот лезвия заставил оборотня зарычать от боли, а воин второй рукой вытянул из кармана свёрток. Сверкнули монеты, полученные авансом за работу. Серебро. Отчаянным усилием юноша ещё раз дёрнул мечом, расширяя рану и пытаясь добраться сталью до сердца хищника, кусочек драгоценного металла нырнул в кровоточащую дыру, следом — ещё один. Волк взвыл, вокруг клинка запузырилась словно вскипевшая кровь. Тело оборотня начало неудержимо меняться, превращаясь в мужчину лет тридцати. Сын Анны оттолкнул в сторону труп, трясущимися руками вытянул меч и рубанул по шее противника, словно не веря, что тот мёртв. Расправил плечи, невольно ощущая захлёстывающее чувство победы и радость от осознания того, что смерть прошла мимо. И упал вновь, на этот раз навсегда. Из разорванной сонной артерии фонтанчиком плеснула кровь. Парень даже не успел понять, что случилось, и испустил дух с тем же счастливым победным выражением лица.

— Нет!!! — Анна кричала и кричала, не могла остановиться, пока не охрипла. Она всё-таки сумела оттолкнуть удерживающих её людей в тот момент, когда сын был убит, и побежала туда. Упала на колени рядом с телом юноши, не обращая внимания, что буквально в метре от неё скалит зубы серый зверь. Женщина уронила голову на грудь сына и разрыдалась.

Защитников обоза больше не было. Сбившиеся в кучку люди, замерев, ждали смерти. Только Анна продолжала голосить. Трое волков сошлись около своего мёртвого спутника, сблизили морды, будто совещаясь, а затем один за другим стали перекидываться, принимая человеческий облик. Двое мужчин и женщина. Молодые, сильные, красивые какой-то звериной красотой, даже когда выглядят как люди. Девушка осталась рядом с трупом, а остальные направились к выжившим.

Когда оборотни приблизились, то одна из женщин, заорав, бросилась бежать куда-то в поле по другую сторону дороги, двое возниц (братья, слабые умом) рухнули на колени и разразились молениями о пощаде, старуха злобно зыркнула колючими глазами и проскрежетала:

— Будьте вы прокляты, нелюди! — и шагнув вперёд, плюнула под ноги ближайшему оборотню. Тот проигнорировал её выступление.

Цепкие серые глаза с льдинкой на дне заглянули в лицо каждому человеку. И все отвели взгляд. Вернее, почти все. В конце, когда «зверь» уже собрался отвернуться и уйти, натолкнулся на зелёный огонёк в радужках мальчика, выступившего из-за спин взрослых.

— Чезаре, — дёрнула ребёнка за рукав одна из женщин, — не смотри, отойди.

Оборотень с интересом наблюдал, как мальчишка оттолкнул назойливую опекуншу и потянул с телеги что-то, спрятанное под тюками. «Что-то» оказалось коротким мечом, который для пацана пришёлся как двуручный.

— Стой! — завопила та же женщина, но Чезаре уже шагнул вперёд, неумело поднимая клинок, слишком тяжёлый и сбалансированный для другой руки. Неловкий выпад, оборотень с усмешкой отклонился, будто перетёк на другое место. Когти, проглянувшие на пальцах, слегка задели по детской руке, совсем чуть-чуть, только чтобы пустить кровь.

Резкая боль заставила