– Ну, событие или не событие, а маленький подарочек не повредит, – усмехнулась Алисия, помахав в воздухе коробочкой с шелковым шарфиком от «Александра Маккуина», купленным Марен за триста долларов.

– Ох, право, не стоило так беспокоиться, – поморщилась Диана.

Брезгливо, словно мертвую крысу, она приняла коробочку из рук Алисии и, даже не развернув упаковки, кинула подарок внутрь громадной сумки от «Стеллы Маккартни».

– Хотела перекинуться с тобой словечком на прошлой неделе, но так и не смогла. Ты же была на коктейльной вечеринке «Круга избранных»?

– Кого-кого? – прикрывшись ладонью, переспросила Диана. – «Братства Капитолийского холма»?

Алисия весело фыркнула. Может, она делает из мухи слона и Диана вовсе не охладела к ней? Хихикает же она над придуманной ими когда-то шуткой. Эта шутка родилась в начале учебного года, когда администрация Эллиот-Бэй, желая сплотить родителей и придать им чувство локтя, разослала письмо с предложением учредить группы по интересам, чтобы каждый из них – и представитель ЛГБТК+, и уроженец тихоокеанских островов, и афроамериканец, и латиноамериканец, и мусульманин – смог бы обрести новых друзей и единомышленников. Сообщение Дианы, недоумевающей, к какой группе им с Алисией присоединиться, пришло секундой раньше письма, приглашавшего их обеих почтить своим присутствием коктейльную вечеринку – эксклюзивное мероприятие, устраиваемое директором для «Круга избранных», то есть самых великодушных спонсоров школы. Совпадение?

– Диана…

– Как Винни? – громко прокричала Аманда, перекрывая болтовню подруг.

– Спасибо, хорошо, – откликнулась Марен, не глядя на нее и продолжая распаковывать коробку с овсяным печеньем.

– А что слышно про аварию? – подала голос Диана.

И, внося вклад в общее дело, принялась энергично перекладывать коробки из одной кучи в другую.

Повисла зловещая тишина. Столпившиеся вокруг стола женщины засуетились. Склонив головы, они выравнивали горки подарков, открывали коробки и, стреляя глазами в Алисию и Келли, нетерпеливо ждали ответа Марен.

– Ничего особенного. Винни мало что помнит, – пожала плечами Марен, доставая из коробки пригоршню носков. – А полицейские опрашивают людей и собирают улики.

Алисия украдкой посмотрела на Келли. Та, поигрывая висевшим на цепочке кулоном, жевала овсяное печенье, приготовленное для бездомных. «После мемов в социальных сетях полиция наверняка положила на нее глаз», – подумала Алисия.

– Алисия, а как там твои безопасники? – вывела ее из задумчивости Аманда. – На прошлой нашей встрече Брайан сказал, они кое-что нарыли. Ах, твой Брайан просто очарователен!

Все обернулись к Алисии. Она судорожно сглотнула. Единственное указание, которое после аварии она дала службе безопасности, звучало так: «Усильте охрану Брук!» Но не могла же она признаться в этом КПД и выставить своего мужа вруном. Перехватив нетерпеливый, испытующий взгляд Марен, она заложила за ухо непокорную прядь волос и произнесла:

– Нарыть-то нарыли, но, к сожалению, ничего конкретного.

Изображая разочарование, Алисия, насколько позволяли инъекции ботокса, скорчила кислую мину.

– Неужели никто не напал на след? – возмутилась Сара, вытаскивая из коробки беспроводные наушники с логотипом Эллиот-Бэй. – Поразительно!

– Да уж, – поддакнула Августа, – видеокамеры на каждом углу, а преступник не засветился ни на одной из них!

– А ты не думала предложить награду? – поинтересовалась у Марен Диана.

Марен стушевалась и не нашлась, что ответить.

Ухватившись за возможность отвести от себя подозрения и заодно выручить Диану, ставшую виновницей очередной неловкой паузы, наполнившей зал, Алисия ринулась в бой.

– Диана, ты гений! – воскликнула она. – Я с радостью предложу вознаграждение за любые сведения об аварии. Марен, положись на меня. С детективом я поговорю.

Но не успели эти необдуманные слова сорваться с ее губ, как она горько о них пожалела. Она всеми возможными способами увиливала от общения с детективом и, нате вам, пожалуйста, сама напросилась на встречу. Да еще при свидетелях! И кто ее за язык тянул? Разве для того она годами оттачивала искусство держать себя в узде на заседаниях совета директоров, чтобы вот так, по-глупому, сорваться под нажимом этих чертовок из КПД?

26. Марен

Наловчившись за все эти годы предвосхищать любое желание Алисии, Марен потихоньку приоткрыла дверь в ее душу, на самую щелочку. К сожалению, разглядеть в эту щелочку удавалось немногое: с таким же успехом можно было рассматривать через соломинку каменистое дно ледниковой расселины – бездну, поглотившую когорту незадачливых альпинистов. Однако на встрече КПД порочная душа Алисии явила себя во всей красе. А большего Марен и не требовалось. Оправдались ее самые худшие подозрения: начальница, умело напускавшая вид сердобольного и человеколюбивого альтруиста, оказалась, по существу, безнравственным социопатом – ослепленная честолюбием, она недрогнувшей рукой подписала смертный приговор несчастному ребенку.

В тот день, перед тем как забрать Винни из школы, Марен заскочила в продуктовый магазинчик и купила хлеба и масла. Предстоял нелегкий разговор, а горячий, хрустящий, от души намазанный маслом белый хлеб, как с детства усвоила Марен, смягчал любые удары судьбы. Пшенично-белый, воздушный хлеб… Томительное, глодавшее ее изнутри чувство подсказало, что хлеба потребуется много, и, вернувшись домой, она заторопилась к тостеру.

Через пару минут гостиную наполнил восхитительный аромат. Марен внесла блюдо, доверху наполненное тостами с растекшимся по краям маслом – именно такие тосты они с дочерью любили больше всего, – и присела рядом с Винни.

– Ого! Видать, всё серьезно, – усмехнулась та, отрываясь от экрана телефона. – Да здесь никак полбуханки! Так, попробую угадать… На повестке дня сегодняшней объедаловки вопрос о моем папочке?

– Верно, – мрачно кивнула Марен, – но, боюсь, мой рассказ тебя опечалит. Пообещай просто выслушать меня и не перебивать, хорошо?

– Хорошо… – Винни отшвырнула телефон и заелозила на широком прямоугольном диване, служившем заодно журнальным столиком.

Приступим… Марен поджала под себя ногу и в упор посмотрела на дочь.

– Помнишь, я всегда убеждала тебя, что не знаю твоего отца и что ты величайший дар, ниспосланный мне судьбой за одну ночь с незнакомцем?

– Ну да.

– Так вот… Это не то чтобы ложь, но и… не совсем правда.

– Ничего не понимаю…

Марен тяжело вздохнула. Ее охватил страх. Страх маленькой девочки, впервые взобравшейся на вышку. Боящейся прыгнуть вниз… Марен закрыла глаза и нырнула.

– Меня изнасиловали, Вин. Твой отец… совсем еще мальчишка… он… меня изнасиловал.

Господи, какое облегчение. Наконец-то она произнесла это вслух… Внезапно ее зазнобило. Она нащупала плед и поплотнее завернулась в него.

– Что значит – изнасиловал? – Глаза Винни полезли на лоб. – Ты попала в двусмысленную ситуацию на свидании? Он не внял твоему «нет»? Это был секс не по взаимному согласию? Он принудил тебя?

Марен грустно улыбнулась. За последние годы словарь сексуальных отношений невероятно обогатился. Порой ей хотелось родиться заново и расти в современном мире. Правда, в этом случае она наверняка бы сделала аборт. И жила бы легко и беззаботно. Без Винни, солнечной, озаряющей жизнь Винни… Ну нет, дочь она не променяла бы ни на что, ни на какие альтернативные миры и путешествия во времени.

Глаза Марен заволокли слезы.

– Нет, – ответила она. – Изнасиловал – значит изнасиловал. Я была в полной отключке и даже не знала, кто воспользовался моим беспомощным положением.

– Господи, – прошептала Винни, сочувственно поглаживая ее руку. – Но как… когда это произошло?

– Ночью, накануне моего отъезда в университет. Мне было семнадцать, как и тебе сейчас. В загородном клубе, членами которого были мои родители, проходила вечеринка. И в ту ночь… В ту страшную, исковеркавшую мою жизнь ночь все и произошло… – Схватив с тумбочки салфетку, она приложила ее к глазам. – Прости…

– Тебе не за что извиняться! – возмутилась Винни.

– Не знаю, не знаю… – забормотала Марен. Не в силах взглянуть на дочь, она уставилась на горку поджаристых тостов. – Моя мать придерживалась другого мнения. Она не поверила мне. Сказала, я сама напросилась, раз напилась, как свинья. Приказала мне отправляться в университет и обо всем позабыть. Все эти годы я сгорала от невыносимого стыда, Винни. В том, что со мной приключилось, я винила только себя.

– Господи, мам… У меня нет слов… Боже мой… Прости… Но потом… Что случилось потом?

– Потом я приехала домой на День благодарения. За последние месяцы я ужасно растолстела, думала, из-за депрессии, но мать сразу смекнула, что я беременна. И разразился скандал. Родители просто осатанели. Об аборте я даже не заикалась –