Яра хмурилась сжимала кулаки и шла на него, пока не застыла почти впритык. Ее губы побелели, глаза пугали недобрым блеском, отчего она еще больше казалась испуганной птахой.

У которой, между прочим, в руках револьвер, пули из которого прекрасно подходят для убийства всяких феев. Но Тилль думал об этом лениво и отрешенно, все было лишним по сравнению с тем, что Яра жива и невредима.

— Ну и как бы я жил после этого? – тихо произнес Тилль и привлек к себе Яру. А та сразу же прижалась к нему всем телом и беззвучно заплакала.

***

Слабость до сих пор накрывала его волнами и подкашивала ноги, но Тилль упорно шагал и нес корзину. Яра тоже семенила рядом и куталась в плащ. Ее до сих пор мелко трясло, а взгляд был испуганно-затравленным. Сколько бы она ни считала себя боевой рудской партизанкой, но реальная стычка с околдованным зверем кого хочешь подкосит.

Тиллю хотелось обнять ее хрупкие плечи и не отпускать, но сейчас его слушалась только одна рука, вторая же покоилась на повязке из Яриной шали и зверски болела. Так подумать, то он легко отделался: несколько глубоких царапин и капли магического яда. Но те на феев действовали плохо, даже на полукровок, поэтому до утра оклемается. Жаль, что с магическим истощением так не получается. А то стыдно сказать: весь в крови, и натекла она не из ран, а из носа.

Только бы дойти до дома, залезть под душ – и отдыхать. Желательно, до завтрашнего дня, пока весь яд не выйдет, а раны не затянутся. Но и расслабляться нельзя: тот самый маг, наложивший чары на медведя, до сих пор бродит рядом.

Понять бы еще его мотивы. Нападали наверняка, знали, что у Тилля мало шансов отбиться, тем более у Ярины. Но что бы дала их смерть? Дом бы просто разделился между матерью Тилля и Белокосовыми. Нет, глупо, дело не в доме.

А в чем? Они ничего не узнали и не нашли. Фейские костюмы, затрепанные библиотечные романы и подземелье, оставшееся от прошлый владельцев – вот и весь их улов. Или дело в записях Крыжевской? Бред. Никто не знает, что они всплыли. А если бы и да, у каждого студента-мага примерно такие же. Кто-то поверил в мифическую банду, торгующую заклинаниями, и испугался, что Тилль с Яриной выйдут на их след? И как это вяжется с тем, что Астрид все считали выдумщицей?

Признаться, Тилль и сам сейчас был не высокого мнения о бабуле. Такая мастерица тайников и шифров и не догадалась вложить в один из них свои подозрения и улики. А лучше – пойти с ними в полицию.

Хотя она же пыталась и раз за разом от нее отмахивались, как от назойливой мухи. Да и сложно поверить, что спецслужбы спасовали, а отставная профессор раз и вычислила преступников. Выглядит полным бредом. Но медведь, вот он, лежит под корнями, сраженный заклинанием.

Что еще страннее – та легкость, с которой Тилль его сотворил и как быстро потом очнулся, будто ему кто-то помогал. Но два мага на один рудский лес – уже перебор. Должно быть другое объяснение.

Яра тихо шла рядом и шмыгала носом от подступающих слез. Она изо всех сил старалась держаться и казаться сильной, но раз за разом будто теряла контроль, вспоминая, что никакой она не боец, а обычная девушка, пусть и обученная стрелять.

И ведь попала же! Дрожа от страха, в мечущегося медведя, из не самого лучшего револьвера.

— Ну что, теперь-то тянет на самое запоминающееся свидание? – Тилль повернулся к ней с кривоватой усмешкой.

— Еще как! – Яра всплеснула руками от избытка чувств и будто с облегчением выдохнула. – Но я бы предпочла что-то более стандартное, с кафе, цветами и глупыми разговорами за прогулкой в городском саду.

— Разговоры и деревья у нас в наличии, так что свидание почти состоялось, — Тилль снова улыбнулся и шмыгнул носом, затем потянулся его вытереть.

Яра бессознательно повторила его жест и вдруг рассмеялась, звонко и громко, сбрасывая напряжение минувших дней.

— А вместо цветов – грибы, и только начни мне рассказывать, настолько они лучше! – ответила она.

Ее улов в самом деле пережил все передряги и почти в целости покоился на дне корзины. Даже удивительно, что нежные лисички не пострадали там, где Тилль с Ярой едва уцелели. А вот Глашины пирожки так и остались лежать рядом с тем деревом. Тилль, когда вскакивал с места и бежал, случайно задел узелок с ними и тот повалился в хвою на радость лесным жителям.

Кстати о пирожках. Если Глаша и есть тот самый маг, отчего действовала так грубо? Накрошила бы пару поганок в какое блюдо, и прощайте господа Лайтнер, Тихомиров и барышня Белокосова. Несчастный случай, какое горе, но кто же виноват? Мирные грибы в сезон всегда собирали кровавую жатву, тремя бедолагами больше, тремя меньше…

Но и других кандидатов не было, и чем больше Тилль думал об этом, тем сильнее росла его решимость прижать Глашу к стенке и разузнать правду. Та, будто влекомая его мыслями, вскоре показалась на опушке, сжимая в руках маленькую корзину с едой. Две другие, доверху груженые грибами, тащил Макар. Дышал он шумно и с натугой, хотя весу в тех не так и много. Грибы все-таки тащит, а не булыжники.

— Да чтоб вас! – возмутилась Глаша и уперла руки в бока. – Я, значит, стараюсь, увальня этого по лесам выгуливаю, чтобы вы с Ярой намиловались, а вы опять в какие-то неприятности влезли!

— Выгуливаешь, значит? – Тилль вдруг почувствовал, как гнев застилает глаза. Он всучил корзину Яре и подскочил к Глаше, нависнув над ней. – А с чего бы такая доброта? Может расскажешь о своих замыслах? Только без вранья!

— Головой ударились? – сочувственно спросила она и тут же прикусила нижнюю губу.

— Да. Еще в тот день, когда пустил в свой дом постороннюю девушку, поверив словам Яры о вашей дружбе. Но вдруг оказалось, что мы о тебе ничего не знаем. Кто? Откуда? Зачем магичке притворяться неотесанной деревенской простушкой?

— Точно приложились. К лекарю вам надо.

— Глаша, отец признался, что никакая ты нам не родня! – внезапно вмешалась Яра.

И если Тилля она слушала спокойно, то после этих слов побледнела и