Это дало свои плоды — я нашёл! Нашёл то, что меня зацепило: двое прогуливающихся возле берега пруда мужчин. Двое очень знакомых мне мужчин в офицерских военных мундирах. Один — в чёрном, другой — в белом: Земляк и Воздушник.

Отец, чью медведеподобную фигуру я узнаю из тысячи, и Булгаков. Прогуливающиеся вместе. В Лицее…

Очень мне стало интересно, о чём же они таком при этом говорят. Ведь, сто двадцать процентов, что о чём-то, касающемся меня!

Интересно настолько, чтобы не просто думать об этом, а начать действовать. Сперва, убедиться, что мне не показалось, что я не ошибся, и это действительно те, о ком я подумал, а не кто-то просто на них похожий.

Я быстро смотался в ванную, открыл там кран и набрал шар холодной воды литров на двадцать-двадцать пять. Очень удобно было то, что мне, как Воднику, не требовались для этого никакие ёмкости. Да и физическая сила для перемещения набранного объёма тоже, ведь я мог заставить воду летать. То есть, буквально: собраться воду в здоровенную слегка колышущуюся летающую каплю воды перед собой, которая, подчиняясь лёгким мысленным усилиям, будет двигаться туда, куда я захочу.

Да и скоростью истечения воды из крана я тоже не ограничен — так как способен приказать воде двигаться по трубам быстрее. Намного быстрее! Хоть это, наверное, и сильно напрягает всю технику, обеспечивающую нормальную работу водопровода.

Однако, не до осторожности и сантиментов мне нынче было: разговор мог закончиться в любую минуту, так что, терять секунды и нежничать с системой я не мог себе позволить.

Набрав необходимый объём жидкости, я быстро вернулся на балкон, «сжал» его и сформировал нечто напоминающее телескоп на треноге-подставке. Хотя? Почему «напоминающее»? Это и был телескоп. Рабочий и функциональный. Только полностью состоящий из сильно спрессованной воды. В последнее время, мне с ней стало работать даже проще и привычнее, чем с обычной, не спрессованной.

Несколько секунд, и фокус наведён на интересующую меня парочку. Я прильнул к окуляру, жадно всматриваясь в получившееся изображение, одновременно с тем, подправляя его и добавляя ему резкости.

И это были действительно они: Булгаков и Долгорукий. Полковник Булгаков и Полный Генерал Долгорукий. Оба, как уже ранее говорилось, в мундирах и при погонах.

Это подтверждение сильнее разожгло моё любопытство. Хотелось не просто видеть их, но и знать то, о чем они разговаривают. Однако, телескопа для этой цели было критически недостаточно, ведь, мало того, что читать по губам я не умею, так они ещё и стоят не самым удобным для такого моего занятия образом. Тем более, что даже и не стоят, а двигаются, перемещаются, прогуливаются.

Надо было искать другой способ. Делать что-то ещё. Я отлип от окуляра и рассеянно огляделся, судорожно соображая, что бы ещё предпринять, как до них добраться.

Взгляд упал на пруд… и застыл на нём. Пруд! Вода! Я могу слышать и видеть через воду, а эти двое стоят прямо на берегу, в непосредственной близости от кромки воды, чуть прихваченной неверным осенним ещё ледком.

Надо только сделать эту воду «своей»…

Я сосредоточился и потянулся к пруду своим вниманием… но, не добился успеха: он был слишком далеко от меня, и слишком большой, чтобы контролировать его сразу весь. Доля воды, что откликнулась на моё внимание, постоянно размывалась водой нейтральной. Удержать его не хватало внимания. Нужен был непосредственный контакт, чтобы это исправить. Я был почему-то уверен, что, если бы касался воды, то справился бы. Не с целым прудом, конечно, но с удержанием нужного объёма внутри него.

Непосредственный контакт… а почему бы и нет? Почему не попытаться… закосплеить Спайдермена? Ну, не совсем…Я положил правую руку на свой «телескоп» и сосредоточился, отдавая приказ объёму воды, его составлявшему. В следующую секунду, из телескопа в сторону пруда, выстрелила тоненькая ниточка-струна сжатой, спрессованной воды, чуть ли не уполовинившая «телескоп» из-за того, что пруд был действительно далеко от моего балкона, в двухстах-двухстах пятидесяти, а то и всех трёхстах метрах. И эта ниточка, натянутая и звенящая, как струна, соединила меня с поверхностью пруда, обеспечив тот самый, необходимый мне контакт.

Тут же всё стало гораздо проще. Несколько несложных волевых усилий, и вот я уже не я, а пруд. Та его часть, что была ближе всего к прогуливающимся мужчинам, которых я теперь и видел и слышал, словно, и правда, лично сам находился рядом с ними.

— … и что же, так и стоите на границе? Неужто у Молниеносного зубы затупились? Или нрав смягчился? — смог расслышать я знакомый голос полковника Булгакова.

— Не в этом дело, Вадик, — прозвучал после тяжёлого вздоха ответ моего отца. — Не в этом дело… Там сейчас очень туго в один узел сплелось столько всего, что ситуация совсем не так проста, как кажется. Борису просто не дают отдать тот самый приказ. Контрразведка проворонила подготовку к этой провокации, и мы упустили время. А теперь наша нынешняя группировка всё ещё недостаточна…

— Почти три десятка Богатырей — недостаточно? — изумился полковник. — На какую-то «Польшу»?

— Недостаточно, — хмуро ответил генерал. — По данным разведки, на той стороне сейчас порядка сорока Паладинов, восемь Пехливанов… и даже десяток Инкских Авкапхуру обретается. Так что, соваться туда — самоубийственно для нынешней группировки, Вадик. А снимать ещё Богатырей с других направлений — сложно, долго и опасно. Особенно сейчас, когда на востоке Осенсеи зашевелились. Да и Бессмертные снизу тоже своего не упустят, если мы в серьёзную войну ввяжется.

— Подожди, но Ханьцы же наши союзники? — нахмурился Булгаков. — Да и с Японией у нас «Вечный Мир»…

— На бумаге, — вздохнул снова Долгорукий. — На бумаге… на бумаге мы и с Европой в «мире» находимся. И с Инками торгуем. А по факту… одни только Персы своё Слово ценят.

— Грустно, — проговорил Булгаков. Какое-то время они неторопливо шли молча. Потом полковник снова заговорил. — Но, послушай, Пётр Андреич, не можем же мы такой плевок в лицо без ответа оставить?

— Не можем, — хмуро сказал генерал. — И не оставим. Подготовка уже идёт. У Бориса хорошая память и такие плевки он не забывает.

— Не сомневаюсь, — мрачно ухмыльнулся Булгаков. И снова оба замолчали. Они вообще разговаривали неспешно и с большими паузами.

Однако, именно эта пауза долго не продлилась. Не выдержал первым полковник.