Глава 16

Я смутно помнил, как добрался домой той ночью. Воспоминания были размыты, словно кадры старой киноплёнки — вот светящиеся вывески, вот дорога, и где-то вдали я вижу, как Сухён улыбается. Но утро не принесло облегчения. В голове был туман, а тело ощущалось тяжёлым, словно камень. Когда я открыл глаза, осознал, что реальность с похмельем была суровой.

Но, к счастью, у меня была моя сестра. Она знала, как обычно «лечить» после подобных корпоративных мероприятий, и, как будто предвидя моё состояние, успела подготовиться. Едва я поднялся с кровати, ко мне потянулся запах ароматного супа. Хана принесла мне чашу с хэчжанг-гук — традиционным корейским супом от похмелья, который, как оказалось, был моим спасением.

Хэчжанг-гук — это особенное блюдо. Оно буквально означает «суп для изгнания похмелья», и оно идеально подходит для таких моментов, когда голова раскалывается, а мир вокруг кажется туманным. В его основе крепкий мясной бульон, часто говяжий или свиной, к которому добавляют капусту, тофу, и, конечно, острый красный перец. Его вкус насыщенный и глубокий, с лёгкой остротой, которая словно пробуждает все твои рецепторы и даёт силы подняться с кровати. Именно этот суп спасал корейцев веками после весёлых ночных гулянок, и сейчас я понимал, почему.

Я взял ложку и сделал первый глоток. Горячий бульон обжёг губы, но это было именно то, что нужно. Тепло разлилось по всему телу, и я почувствовал, как силы медленно возвращаются. Я не мог не признать — несмотря на все предрассудки о традиционных рецептах, хэчжанг-гук действительно работал.

— Спасибо, Хана, — пробормотал я, ещё не до конца проснувшись.

Она усмехнулась, скрестив руки на груди.

— Ну, а как иначе, — ответила она. — Считай, что это моя забота о брате, который, похоже, весело провёл вчерашний вечер.

— Не без этого, — признал я, чувствуя, как голова понемногу проясняется.

После супа и холодного душа я уже чувствовал себя намного лучше. Хэчжанг действительно вернул меня к жизни. Я привёл себя в порядок, надел свежий костюм и решил, что прогуляюсь до офиса пешком. В этом была какая-то романтика — пройтись по улицам утреннего Сеула, чтобы окончательно выбросить из головы туман и остатки хвемина.

Утренний город был тихим и спокойным. Ветерок приятно обдувал лицо, а запахи корейских булочных, где уже пекли хлеб и сладости, разливались по улицам, добавляя атмосфере уюта.

Я подходил к центральному офису, когда увидел, как к самому входу подъехал шикарный автомобиль. Его блестящая чёрная поверхность и мягкий рёв двигателя говорили о высоком классе, и на секунду я замедлил шаг, любопытствуя, кто выйдет из машины. Дверь плавно открылась, и из неё вышла Сухён. В этот момент внутри меня что-то ёкнуло. Она выглядела как всегда прекрасно — её волосы ниспадали на плечи, а в её взгляде было что-то сосредоточенное и решительное. Но самое интересное было не в этом.

За рулём авто находился молодой парень, которого я не знал. Он был в дорогом костюме и выглядел как человек, привыкший к роскоши и определённому уровню жизни. Когда Сухён вышла, он остался в машине, а она, не оглядываясь, быстрым шагом направилась к входу. Мне показалось, что она как будто не хотела, чтобы её кто-то видел. В этот момент я почувствовал, как внутри всё переворачивается. Кто он? Почему она с ним? Почему так спешила?

Я попытался собраться с мыслями, но не успел. Мой телефон зазвонил, и я вздрогнул, вынырнув из своих размышлений. На экране высветилось имя Минсу.

— Где ты? — спросил он, его голос был деловым, без привычного сарказма. — Тебя ждут в кабинете Хвана. Быстрее.

— Понял, поднимаюсь, — ответил я, откладывая в сторону все эти смутные мысли.

Поднявшись по мраморной лестнице и пройдя через строгий коридор с традиционными корейскими узорами на стенах, я оказался перед дверью кабинета Хвана. Внутри что-то щелкнуло, и двери плавно открылись. Хван сидел за столом и, как всегда, выглядел абсолютно собранным и спокойным. Его глаза, как два холодных обжигающих огня, пристально изучали меня.

— Присаживайся, — сказал он, кивнув в сторону кресла напротив. Я сел, чувствуя, как внутри меня нарастает лёгкое напряжение. Взгляд Хвана был таким, словно он старался заглянуть в самые глубины моей души. Я старался сохранять невозмутимость, но внутри уже росли догадки и сомнения.

Что, если что-то пошло не так на хвемине? Может, я где-то ошибся, допустил бестактность или не соблюл какое-то правило? Вдруг ему не понравилось, что я проводил Сухён домой? Или, что ещё хуже, он узнал про того парня, который её привёз утром. Сухён… Кто же он был?

Хван выдержал паузу, а затем задал самый обыденный вопрос, который только мог прийти в голову:

— Ну что, как ты себя чувствуешь после хвемина?

Я слегка расслабился, но всё равно насторожился. Почему этот вопрос? Он пытался проверить мою реакцию? Но я быстро ответил, стараясь выглядеть уверенно:

— Спасибо за беспокойство, саджан-ним. Всё хорошо. Моя сестра приготовила мне хэчжанг-гук, и это меня буквально вернуло к жизни.

— Хэчжанг, говоришь? Знаю, хороший суп. Помогает после таких вечеров. — Его взгляд всё ещё был пристальным, но на лице появилась лёгкая улыбка, что немного сбавило напряжение в комнате.

Хван рассмеялся, услышав про хэчжанг, и снова усмехнулся, явно наслаждаясь ситуацией.

— Молодёжь, молодёжь… — проговорил он, покачивая головой. — Вам, Джинсу, ещё учиться и учиться в плане выпивки. Хвемин — это искусство, и искусство требует терпения и опыта. А хэчжанг-гук, как спасительный якорь, всегда должен быть рядом.

Я улыбнулся, понимая, что он подшучивает, но в его словах скрывалось нечто большее — напоминание о том, что в корпоративной культуре Кореи есть свои традиции и обычаи, которые нужно уважать, даже если они кажутся неформальными. Впрочем, я знал, что за этой лёгкой шуткой сейчас последует нечто более серьёзное. И мои ожидания оправдались.

Хван поменял тон, став более деловым и сосредоточенным.

— Я упоминал твою новую должность вчера, — сказал он, его голос стал более холодным и чётким. — Это было не случайно.

Я сразу напрягся, хотя старался сохранять спокойствие. Он внимательно смотрел на меня, как будто ждал моей реакции, но я старался не выдать никаких эмоций.

— Я долго думал над этим решением, — продолжил он. — И решил,