— Зачем позвал, Егор? — спросил я, крепко пожимая другу руку.

— Сам знаешь, — Сенин многозначительно посмотрел на меня. — Появилась возможность заработать. Совсем немного осталось, последний рывок и наша цель будет достигнута.

— И сколько осталось? Больше сотни? — я заинтересовался.

— Определённо больше, — Егор на секунду задумался. — Что там наш содержанец в погонах? Не повышал проценты, не наглел в последнее время?

— Вроде бы нет. Я уже сказал ему, что последняя оговорённая сумма железно последняя. Иначе мы просто придём за ним, чего бы это нам ни стоило. А так живёт припеваючи, за наш счёт. Подбадривает иногда, мол, батрачите не за зря, ребятки.

— Оборотень вонючий, — зло прошипел Сенин.

— Так что ты нашёл?

— Потише, — Егор наклонился вперёд, зачем-то оглянулся и тихим голосом продолжил. — Я совсем недавно обнаружил свежий клондайк, на месте, которое у всех под носом, при этом суются туда крайне редко, потому что полно́ зверья и фон не очень благоприятный. Это, не считая того, что любой клондайк равен высокой концентрации аномалий. Короче говоря, риск максимальный.

— А с чего ты решил, что это оно самое? — так же вполголоса спросил я.

— Потому что был там и всё видел. Если хотим закончить с нашими мытарствами в Зоне поскорее, то выдвигаться нужно уже с утра.

— У тебя есть план? Только мы двое? Если там много добычи, то вдвоём не унести, к тому же нужно ещё прикрытие, как обычно, в подобных вылазках.

— Ты всё верно говоришь, — Сенин кивает и оглядывается в сторону подозрительного сталкера в синем бронежилете. — Вот он пойдёт с нами.

— Ты шутишь?! — я негодую. — У него на лице написано: «Я всажу вам нож в спину, при любой возможности».

— Дружище, внешность может быть обманчива, ты же знаешь, — Егор ухмыляется. Познакомишься с ним завтра.

— А почему не сейчас?

— Потому что трое сталкеров за одним столом о чём-то перешёптывающихся привлекут куда больше внимания. Важная деталь, зовут его Смит, он американец. Бывший военный. У него даже пурпурное сердце есть, парень что надо, я видел его в деле.

— Американец? Ещё лучше, — от недовольства я закатил глаза. — Он по-нашему хоть разговаривает?

— Лучше, чем мы с тобой и без акцента, — Сенин снова ухмыляется. Поверь мне, брат. Дело выгорит на этот раз.

***

Наутро Сенин разбудил меня тем, что расстегнул молнию палатки так сильно, что та взвизгнула громче сирены.

Солнце и утренняя прохлада проникли внутрь. Я недовольно заворочался в спальнике и, щурясь от утреннего света, уставился на ухмыляющегося друга.

Спустя минуту я уже поднялся на ноги и вышел наружу, чтобы умыться.

Только что наступил рассвет. Доставать КПК, чтобы узнать точное время не хотелось. В Зоне многие ориентировались по солнцу, а часы, минуты и календарные дни для нас, вольных сталкеров, редко оказывались значимыми.

Кто-то из сталкеров подтягивался на перекладине, приваренной к вагончику Кедра. За миниатюрной спортплощадкой гудел генератор, от которого по всему лагерю тянулись провода. Со стороны бара доносился приятный запах какого-то варева.

Постовой стоял за баррикадой из мешков с песком и вглядывался в бинокль, осматривал окрестности холма и ближайший подлесок. Один из его товарищей усердно работал над новой линией обороны, которая представляла из себя крепкую сварную конструкцию из арматуры. Пока что он работал с лопатой и со сварочным аппаратом.

По задумке такая защита укреплялась бетонным фундаментом, а острые стержни становились смертельным препятствием для плотной волны мутантов или особо живучих людей. Скорее всего – последняя линия обороны, учитывая, что внизу находился немалый окоп с дежурными и пулемётом.

На торце вкопанной в землю шпалы крепился старый чугунный рукомойник, наполняемый, как правило, дождевой водой. Сама шпала заканчивалась наверху хитроумным шпилем с фонарём и флигелем.

Я поддел сосок рукомойника, набрал в ладони холодной воды и ополоснул лицо. О радиоактивном фоне не переживал. Дожди в Зоне давно уже не представляли большой опасности, да и дозиметр всё время находился при мне.

Приятно чувствовать себя частью цивилизованного мира, а не лежать в какой-нибудь грязной канаве, прячась от мутантов. Какая же это роскошь без тревоги и страха просыпаться по утрам и совершать привычные на большой земле утренние процедуры.

— Ну ты и даёшь храпака, Лоцман. Возраст даёт о себе знать, — Егор не отставал от меня ни на секунду и сейчас топтался за спиной.

— Мы с тобой ровесники, — возмутился я. — Не так уж и много времени прошло.

— Скажи это моей сестре.

Иногда Сенин говорил со мной странным тоном, будто презрительным, осуждающим. Я списывал это на периодические эмоциональные вспышки друга. Вряд ли он хотел специально задеть меня и разворошить чувство вины.

Я обернулся и посмотрел на добродушное лицо Егора.

— Извини, не хотел, — Сенин опустил глаза. — Давай собирайся, нам