C перебитой удочкой куда там рекорд! Обычную-то рыбину не вытянуть. Благо, марлин выбился из сил, и с тяжелой снастью будет наш. Хотя не все так гладко: тяжелая удочка жестковата, и пятнадцатижильная леска наверняка перетрется. Эту проблему я и пытался решить.

Карлос на размах рук отмерял с большой катушки белую леску в тридцать шесть жил и бросал прямо на палубу. Я же кое-как пытался совладать с рыбиной своей негодной удочкой. Намерив, Карлос перерезал леску и вытянул через кольца тяжелой снасти.

- Так, кэп, - обратился я к Джози. - Когда поплывет в нашу сторону, тяни на себя мою леску и дай Карлосу привязать свою. Смотри осторожнее, не дергай.

Рыба плавно завернула к нам, и он стал вытягивать леску - фут, другой, третий, - а Карлос привязывал к ней узлом белую.

- Готово. - Джози выбрал мою, зеленую, с запасом в ярд. Марлин, тем временем, заканчивал круг и заходил на новый. Я отложил легкую удочку и взял у Карлоса тяжелую.

- Режь по готовности, - сказал я ему, затем Джози: - Отпусти свою часть, кэп, и пусть сама натянется. Я только чуть-чуть потяну.

Мой взгляд метался между леской и марлином. Карлос занес нож, и вдруг раздался такой безумный вопль, какой ни за что не вырвется из горла нормального человека. Словно все горе мира собрали и обратили в звук. Зеленая леска поползла из рук Джози, упала в воду и ушла глубже, глубже. Карлос перерезал не ту петлю. Рыба ускользнула.

- Кэп. - Вид у Джози был опустоше нный. Он глянул на часы. - Четыре часа двадцать две минуты.

* * *

Я проведал Карлоса. Его выворачивало наизнанку в гальюне. Само собой, я сказал ему не убиваться, дескать, никто не застрахован. На его смуглом лбу лежало мокрое полотенце, и вдруг он подал голос, на удивление хриплый и едва слышный:

- Отродясь такой рыбины не видел. Так сплоховать... И тебе жизнь испортил, и себе.

- Брось, Карлос, не говори так. Еще больше поймаем, вот увидишь.

Так и не поймали.

Пустив "Аниту" по течению, мы с мистером Джози сидели на корме. Погода выдалась дивной, гольфстримовский ветерок приятно обдувал, и мы любовались побережьем, за которым к небу тянулись крошечные горы. Джози смазал мне кремом натертые плечи и ладони, а следом и ступни, которые я стесал начисто. Затем он смешал два "виски-сауэра".

- Ну как там Карлос? - спросил я.

- Погано. Лежит себе да лежит.

- Я сказал ему, чтобы не винил себя.

- Сказал. А он вот винит.

- Что ты теперь о крупных думаешь? - поинтересовался я.

- Жизни без них не вижу.

- Я-то хотя бы не сплоховал?

- Брось чепуху молоть.

- Нет, ты честно скажи.

- Скажу, что сегодня последний день аренды. Хочешь, за так будем ходить?

- Нет.

- Жалко, я вот готов. А помнишь, как он понесся к "Националю"? Скоростища была!

- Помню каждый миг.

Помолчав, Джози продолжил:

- А как ты вообще, кэп, пишешь? С утра получается?

- Стараюсь по мере сил.

- Правильно, старайся. Тогда всем, как обычно, понравится.

- Завтра, пожалуй, устрою себе выходной, - решил я.

- Что так?

- Спина отваливается.

- Ну так спина - не голова. Ты не спиной пишешь.

- И руки стерты.

- Карандаш удержишь. Утром самого работать потянет, вот увидишь.

И вправду потянуло, да еще как, и уже к восьми утра мы опять вышли в море. День стоял такой же дивный, гулял свежий бриз, течение огибало Эль-Морро - словом, все как вчера. Легкую удочку мы даже не доставали. Хватит ее с нас. На большую, "Харди", с толстой леской, я вытянул макрель фунта на четыре. Карлос привязал вчерашний моток белой, в тридцать саженей, и пятидюймовая катушка вновь стала под завязку. Тревожило, что удочка жестковата. При охоте на большую рыбину, если удочка пружинит как надо, конец рыбе, а если нет - тебе.

Горюющий Карлос сам не подавал голоса, только буркал что-то в ответ. Я горевать не мог, настолько ломило в теле, а Джози просто сам по себе отходчивый.

- Все утро только и делает, что башкой мотает, - сетовал он на Карлоса. - Толку от него сегодня никакого.

- Ты как вообще, кэп? - спросил я.

- Порядок. Вчера вечером погулял по городу, послушал на площади тех певичек, выпил пивка. Затем пошел в бар Донована. И вот там-то скверное дело приключилось.

- Прямо скверное?

- До жути, кэп. Хорошо тебя там не было.

- Расскажи.

Я выставил удочку далеко и высоко за борт, и в стороне от кормы тут же мелькнул мой живец, большая макрель. Карлос пустил "Аниту" по краю течения мимо крепости Кабаньяс. В кильватере болталась блесна в форме цилиндра, а на соседнем кресле мистер Джози насаживал на крючок свою макрель.

- В общем, был там один тип. Назвался капитаном тайной полиции. Говорит, твое лицо мне по душе, так что выбирай, кого хочешь убить. Подарок такой. Я его успокаиваю, а он ни в какую - подарок и все тут. Он из прихвостней Мачадо. Полицай с дубинкой.

- Знаю-знаю их.

- Еще бы. Слава богу, ты этого не видел.

- И что он сделал?

- Все рвался кого-нибудь пристрелить - мол, для хорошего человека готов. Я заговаривал ему зубы и спаивал. Он на время притихал, но затем по новой.

- Веселый малый!

- Убожество, кэп! Я ему давай о рыбе, а он: - "мне на хрен твоя рыба не уперлась! Чтоб молчал о ней!" - А я ему: "Не уперлась, так не уперлась. Давай уже по последней и домой?" - А он мне: "Клал я на дом! И на рыбу клал! О ней не заикайся, ясно? Ну-ка лучше, кого шлепнуть хочешь?" В общем, я прощаюсь, кладу деньги на стойку, а он их как скинет, да еще и ногой придавил! - "Куда? Домой?! Не-е-ет, мой друг будет сидеть здесь!" А я все стою на своем, выкручиваюсь. Доновану говорю, мол, извини, твои деньги на полу. В итоге плюнул и пошел к выходу, а полицай тут как выхватит пистолет и давай мордовать рукояткой бедного Гальего. Тот ведь за всю ночь слова не сказал, пиво потягивал! И никто