– Потанцуй со мной, – произнес я, а Лин в ответ удивленно подняла брови.

Пускай моя просьба была достойна сценария дешевых мелодрам, но в этот момент мне действительно хотелось взять ее за руку и прижать к себе под плавную тягучую музыку. Я не умел танцевать, но мне хотелось сделать это с Лин.

– Кто ты такой и куда дел Рэймонда? – растерянно спросила Лин, когда я встал из-за стола.

Я обхватил ее миниатюрную теплую ладонь пальцами и потянул на себя. Лин поднялась, и я прижал ее к себе так, что наши груди соприкоснулись друг с другом. Одну руку она оставила в моей ладони, а вторую положила на мое плечо.

Мы начали раскачиваться под спокойную мелодию, и я склонил голову к волосам Лин. Запахи миндаля и меда проникли в мои ноздри. Черт. От одного аромата Лин мне сносило крышу.

– О чем ты думаешь? – спросил я, едва дотронувшись губами до мочки ее уха.

– Если честно, то я еще не отошла от того, что ты хочешь стать копом, – она подняла на меня взгляд. – А сейчас мы танцуем, и я все жду, когда закончится сон, после которого очнусь в сумасшедшем доме.

– Не переживай, – я усмехнулся, – когда ты проснешься, я буду в твоей палате.

Марло прибавил музыку, и несколько пар последовали нашему примеру и встали из-за стола. Теперь проход между столиками превратился в танцпол.

– Давай покажем им мастер-класс? – спросил я, и Лин кивнула с улыбкой.

Я поднял наши сплетенные руки, и Лин обернулась вокруг оси. Сделав круг, она снова оказалась ко мне лицом, и я вернул ее к своей груди, крепко прижав ее. Она подняла голову, и в приглушенном свете винной лавки наши глаза встретились.

Почему-то именно сейчас все избитые фразы типа "сердце вылетело из груди", "перехватило дух" и прочего дерьма неожиданно пришли мне на ум.

Взгляд Лин творил настоящую магию. Вводил в чертов гипноз. Под слабым освещением ее серые радужки менялись. Они горели вокруг черного зрачка. Будто я стоял рядом с камином, внутри которого дотлевали угли.

Ее яркие дымящиеся глаза играли контрастом с ее светлой кожей на лице. Лин была бескрайне красива.

Наклонив голову, я накрыл ее губы своими. Наши языки переплелись, и меня окатила волна эйфории. Я притянул Лин ближе, углубляя поцелуй. Но вскоре мне оказалось этого мало.

Я был диабетиком, получившим инсулин. Но только одна инъекция не спасет меня от жажды.

– Давай уйдем отсюда, – прошептала она, будто бы прочитав мои мысли.

Молча кивнув, я бросил на стол купюры и выскочил из винной лавки, чуть не забыв наши покупки. Оказавшись у машины, я закинул пакеты в багажник и одним рывком затащил Лин на заднее сиденье, усадив сверху себя.

Думали ли мы о том, что нас заметят на парковке?

Нет.

Нам сорвало башню.

– Я хотел тебя в тачке еще, когда заклеивал рот скотчем, – я стащил с ее плеч пальто и забрался под свитер.

Лин вздрогнула, когда я коснулся ее разгоряченной кожи. Мои ладони водили по изгибу ее позвоночника, сжали бока и накрыли грудь. Под моими пальцами затвердели соски, и я ощутил себя хищником, выбравшемся на охоту.

Я подмечал малейшие детали. Чувствовал жар между ее ног. Замечал, какими податливыми стали ее мягкие губы. Видел блеск в глазах на фоне вечерних сумерек.

– Мне нравится, что ты не надела лифчик, – я стянул с Лин свитер.

Я накинулся на нее, проведя губами дорожку по шее, плечу, ключице. Аромат Лин выстреливал на вылет, и мне хотелось повсюду оставить отметины. Свои метки и доказательства, как сильно я желал ее.

Но настоящий неутолимый голод охватил меня, когда я коснулся ее груди. Я втянул ее сосок в рот и прикусил его. А затем смягчил укус языком, лаская ее грудь снова и снова.

– Рэймонд, тебе пора избавиться от этого, – хрипло прошептала Лин, вцепившись в мою куртку.

Она нетерпеливо стянула ее с плеч и следом за ней джемпер. После чего припала ко мне ртом, и ее губы не оставили без внимания мою шею и плечи. От ее прикосновений жар разносился по венам, когда она касалась языком моих нательных узоров.

– Расстегни ремень, – приказал я, откинувшись на сиденье.

Я завороженно наблюдал, как Лин выполнила мою просьбу. Она достаточно быстро справилась с пряжкой ремня, и звон металла нарушил тишину в салоне автомобиля. Затем расстегнула молнию на джинсах, и от одного вида, как ее тонкие пальцы обхватили мой напряженный член, я готов был кончить.

Издав рык, я набросился на Лин, как дикий зверь. Ловко перевернул ее, и она опустилась спиной на кожаное сиденье, укрытое моим свитером. Затем избавился от ее белья, стягивая тонкую кружевную ткань по ее ногам.

Как же я хотел ее. Чтобы она вся принадлежала мне.

Устроившись между бедер, я проложил новую дорожку из поцелуев, ведущую от груди в низ живота.

– Рэймонд, пожалуйста, – прошептала Лин, и ее голос ударил снарядом, требующим срочного выхода.

Черт возьми, если бы она знала, сколько гребаной власти имела надо мной. Только за один взгляд или шепот хотелось разорвать ее в клочья. Но я сдержался и припал ртом к ее жаркому лону. Мои губы втянули ее чувствительную кожу, а язык провел круг, от которого Лин изогнулась над сиденьем и вцепилась пальцами в мои волосы.

– Рэймонд, не останавливайся, – хрипло умоляла она, но я и не думал брать паузу.

Без всякого предупреждения я проник в нее пальцами, услышав ее сдавленный стон.

– Мне нравится, как ты говоришь мое имя, – я склонился над ее лицом и прошептал ей в приоткрытые губы, едва их касаясь. – Повтори.

Лин приблизилась, требуя поцелуя, но я отстранился. Мои пальцы надавили на ее особо чувствительную точку внутри ее центра, и Лин затрепетала подо мной. Она закрыла глаза, пока ее пальцы вонзились мне в спину.

– Скажи, – я проговорил громче. – Скажи еще раз, Лин.

Лин не послушалась, и я остановился.

– Ах, Рэймонд! – Лин подняла голову, посмотрев на меня безумно-дикими глазами. – Я была близка к развязке. Хватит болтать!

– Мы пропустили кульминацию, – я спустил боксеры, коленкой раздвигая ее ноги, как можно шире. – И эпилог.

– К черту кульминацию, – она нетерпеливо повела бедрами. – Пока ты дойдёшь до эпилога, я убью твоего главного героя.

– Он сильный борец, – я подхватил ее бедра и погрузился в нее одним безжалостным толчком. – Так достаточно сильно, Лин?

Она сжалась вокруг меня и опустила голову. Ее светлые волосы разметались по широкому сиденью, тело изогнулось дугой, а полураскрытые губы прошептали мое имя.

И это было дороже золота. Прекраснее всех картин, хранившихся в музеях, в которых я никогда не был и не буду. К черту их всех.  Самый дорогой шедевр находился подо мной.

Но мое чувство насыщения пропало. С каждым новым толчком я