— Может всё из-за того, что и ты стала сильнее как жрица, а значит твоему господину легче вмешаться? — спросил я.

— Я вам за это очень, конечно, благодарна, но не тот случай. Заслуга только ваша. Ну да ладно, долго шептаться мы не можем, люди ждут!

Я опомнился и неохотно отстранился от Незель. И знал, что точно так же не хотела размыкать объятия и моя жена. Жена! От осознания, что я теперь действительно муж Кениры, хотелось прыгать и орать от радости во весь голос.

Оркестр заиграл бодрую мелодию, похожую на марш, и к нам подошёл комендант базы. Он осмотрелся по сторонам, дождался, пока доиграет последний аккорд и сказал, ловко сплетая усиливающие голос чары:

— Я Петериш Алошнар, трибун второй ступени, властью, данной мне Федерацией Дариид, свидетельствую. Улириш Шанфах стал мужем Алиры Шанфах, а Алира Шанфах стала женой Улириша Шанфаха. Их союз подтвердил Всемогущий Владыка, так что роль Федерации в моём лице — лишь зафиксировать сей неоспоримый факт документально, для облегчения делопроизводства. Улириш, Алира, поздравляю. Вы прекрасная пара и это большая честь, что вы выбрали для своей свадьбы территорию моей службы.

Мы пожали по очереди коменданту руку и концерт снова заиграл что-то, на мой вкус, излишне энергичное. Дав парням поработать, я немного выждал и когда в мелодии возникла маленькая пауза перед новой строфой, поднял руку. Музыка затихла. Я тоже сплёл чары, усиливая свой голос.

— Хартан, выйди.

Тана посмотрел на нас обоих, улыбнулся несвойственной ему робкой улыбкой, и поднялся на сцену.

— Я — Улириш Шанфах, это моя жена Алира Шанфах. Мы познакомились с тобой недавно и при скверных обстоятельствах. Прошли через множество опасностей, одолели немало испытаний, совершили вместе невозможное и невероятное. У тебя отвратительный характер, ты бываешь невыносим, нахален и невоспитан. Но ты очень дорог нам обоим, настолько дорог, что и я, и Алира были бы счастливы назвать тебя своим сыном. Окажешь ли ты нам честь и примешь ли нас в качестве своих родителей?

Улыбка, показавшаяся на лице Таны, вышла неожиданно мягкой и несвойственно ему робкой. Я увидел, что у него трясутся руки и подрагивают губы, а в обычно нахальных фиолетовых глазах стоит влага.

— Матушка, отец, это огромная честь для меня, — сказал Тана, на этот раз даже не пытаясь выделываться. — С самого детства я перестал мечтать о родителях, но если бы я сейчас дал волю своей фантазии, то мечтал бы именно о таких как вы! Хотя…

— Что, «хотя»? — настороженно спросила Кенира.

— Я не совсем честен, — вздохнул Хартан. — Если уж мечтать, так мечтать, то у вас было бы уже две дочки моего возраста. И они выглядели бы как ты, мама, и как Мирена. И я бы им не был кровным родственником! Ну а уж если совсем-совсем мечтать, они были бы близняшками, копиями Мирены. Прости, мам, ты очень красивая, но у Миру такая большая… Ай!

Мы с Кенирой одновременно вздохнули и точно так же синхронно отвесили ему по подзатыльнику. В этом был весь Хартан, только он мог пересрать даже столь торжественный момент. К счастью, от дальнейшего выяснения отношений нас отвлёк комендант.

— Как ответственное лицо на этом острове, как представитель военных властей, обладающих полным списком административных полномочий, я, трибун Петериш Алошнар, свидетельствую. Не имеющий рода и семьи Хартан с этого дня носит имя Хартан Шанфах, и является сыном Улириша Шанфаха и его жены Алиры. Поздравляю, молодожёны, у вас мальчик.

Я едва не подавился воздухом. Комендант, всегда столь серьёзный и деловой, мне казался человеком, у которого любые зачатки чувства юмора были ампутированы с помощью прямого божественного вмешательства. Мне пришлось даже на мгновение задуматься, правильно ли я его понял. Но как я ни пытался прокрутить слова в голове, оказалось, что он действительно отпустил шутку. И если бы выбрал не столь странный момент, то довольно смешную.

— Они растут так быстро, — притворно вздохнула Кенира.

Сначала я подумал, что у меня галлюцинации или что-то не так с сознанием из-за переизбытка впечатлений, но комендант действительно улыбнулся.

Мы с Кенирой снова переглянулись и снова утонули во взглядах друг друга. Я испытывал теперь безграничное счастье — со мной была любимая, ставшая женой, у нас появился сын, имелся чудесный уютный дом и огромное количество денег. Единственное, чего мне хотелось бы для полного исполнения сокровенной мечты, так это вернуть свободу нашей госпоже.

— Мы сделаем это обязательно, — шепнула мне Кенира, вновь прочитав мои чувства. — Вместе.

Я лишь крепче прижал её к себе. Оркестр вновь играл мелодию, из амфитеатра доносились радостные звуки, в небо полетели яркие плазменные сгустки, разрываясь огненными цветами — работали основные метатели осадных големов с убавленной на минимум мощностью. И, похоже, до виновников торжества в данный момент мало кому было дело.

— Скажите, трибун, — обратился Тана к коменданту, — пока всё не записали, можно мне сменить имя? Ну, когда папу и маму усыновляли… наверное, я не буду называть Галиду бабушкой, иначе меня точно убьют. Так вот, когда их усыновляли, они сменили и имена. Может как-то можно…

— Конечно, — кивнул комендант. — Это обычное дело. Новая жизнь, новое имя. Учти, имена всегда выбирают родители, так повелось испокон веков. Так что тебе придётся их убедить.

— Да запросто! — усмехнулся я. — А как ты хочешь зваться?

— Дагоберт! — выпалил Тана.

— Берти… Даг… — протянул я задумчиво. — Нет, тебе не идёт. Понимаю, хочется нырять в деньгах, но ты ничуть не похож на утку. Скорее, на боевого хорька.

— Я знаю на кого он больше всего похож, — сказала Кенира. — И имя красивое.

— На кого? — насторожился Тана.

— Помнишь статую у нас в саду? — спросила она. — Ну, которая с родины Ули.

Хартан задумался.

— Я, конечно, не такой здоровый, да и пузо раньше было у папы, но… Гюнтер? Звучит очень мужественно! Гюнтер Шанфах! Ни одна девка не устоит!

— Знаешь, как по мне, Гюнтером ты не выглядишь, — усомнился я.

— И я тоже имела в виду вовсе не его! — добавила Кенира.

— Так вторая ж девчонка! Хотя, если подумать, Брунгильда тоже звучит круто.