предложением занять пост председателя Американского комитета, чтобы одновременно свести на нет поддержку бывшим президентом конкурирующего плана и задействовать политические связи Гранта. За эту должность полагалась пожизненная зарплата в размере 25 000 долларов в год, но Грант благоразумно отказался от нее. "Хотя я хотел бы, чтобы мое имя ассоциировалось с успешным завершением строительства судоходного канала между двумя океанами, - признавался Грант другу детства, - я не хотел связывать его с провалом и с тем, что, по моему мнению, подписчики потеряют все, что вложат". Поэтому Джесси нанял секретаря военно-морского флота Ричарда Виггинтона Томпсона, которого он хорошо знал. Томпсон быстро ушел в отставку из кабинета Хейса, чтобы начать продвигать проект, противоречащий внешней политике администрации, в которой он только что служил.

В октябре 1880 года Джесси ответил скептикам в газетном интервью. "Это полностью частное предприятие, и мы полностью уверены в его успехе", - сказал он. Суэцкий канал - достаточное доказательство того, что подобное предприятие окупится. Естественно, Соединенные Штаты получат наибольшую долю выгоды от этого, все машины, которые будут использоваться в строительстве, будут закупаться здесь. Когда схема будет полностью понята и оценена, многие захотят подписаться на нее

Когда в декабре 1880 года акции компании "Панамский канал" были вновь предложены публике, реакция на них превзошла все мечты де Лессепса и его банкиров. Более ста тысяч человек захотели приобрести акции компании, которая с легкостью собрала 400 миллионов франков, необходимых для реализации проекта. Большая часть акций была продана во Франции, где компания Seligman Frères заработала огромные комиссионные. Однако выпуск акций не вызвал большого интереса в Соединенных Штатах, где инвесторы приобрели акции на сумму всего 8 миллионов долларов. Тем не менее синдикат Селигмана-Дрекселя-Ланье заработал неплохие деньги. Компания де Лессепса заплатила каждой из фирм по 400 000 долларов за то, что они лишь привлекли свое имя к участию в этом предприятии.

С самого начала проект канала был сопряжен с техническими неудачами, вспышками тропических болезней, повальным мошенничеством и коррупцией. Как вспоминал Дункан Маккинлей, бывший конгрессмен-республиканец от Калифорнии, в своей книге о проекте, вышедшей в 1912 году, старожилы Перешейка расскажут любознательному человеку, что из огромной суммы денег, собранной Французской компанией каналов, треть была потрачена впустую, треть была привита и треть, вероятно, использована в реальной работе. В действительности, к концу 1880-х годов де Лессепс построил лишь треть канала, но полностью исчерпал предложенный бюджет проекта.

В 1889 году, когда финансирование иссякло, работы остановились, и компания Панамского канала обанкротилась. Выражение quel Panama, означающее "какой безнадежный туман", вскоре вошло во французский лексикон. Шок от падения компании перерос в ярость, так как постепенно выяснилась глубина скандала. Как выяснилось, чтобы скрыть от общественности ухудшающееся финансовое положение проекта, компания Панамского канала щедро раздавала взятки французским парламентариям, которые в 1888 году разрешили ей выпустить дополнительные облигации на 600 миллионов франков. Началось расследование французского правительства, и Фердинанд де Лессепс и его сын Шарль, который также был связан с проектом, предстали перед судом за коррупцию. Оба были приговорены к пяти годам тюремного заключения. (Пожилой инженер избежал тюремного заключения, а его сын провел за решеткой год).

Последствия скандала не ограничились растраченными миллионами, разоренными инвесторами и посаженными в тюрьму руководителями и бюрократами. Три человека, замешанные в подкупе французских политиков, были евреями, и полемика быстро приобрела антисемитский привкус, а полемисты, такие как Эдуард Друмон, мрачно предупреждали о беспринципном еврейском влиянии, тайно контролирующем французские учреждения и состояния. Эта вспышка проложила путь к еще одному спору в 1894 году, когда Альфред Дрейфус, молодой еврейский офицер-артиллерист французской армии, был осужден за измену за то, что якобы передал военные секреты немецкому посольству в Париже. В конечном итоге Дрейфус был оправдан, но двенадцатилетняя борьба за его свободу разделила Францию и стала пагубной точкой возгорания, разжигая антиеврейские настроения, несмотря на его невиновность.

 

-

Джесси прибыл домой в Нью-Йорк осенью 1892 года, так и не сумев добиться успеха в деле международного биметаллизма с европейскими союзниками Америки, которые, как он обнаружил, были слишком счастливы, чтобы продолжать сбрасывать излишки своего серебра в американское казначейство. Во время его пребывания в Европе скандал с каналом бушевал во Франции, и он вернулся, чтобы найти статьи о неудавшемся проекте на страницах американских газет, а также обнаружить старого и близкого друга Джея Гулда в ухудшающемся состоянии здоровья.

Гулд и Селигман жили в квартале друг от друга, и Джесси был постоянным гостем в особняке магната на Пятой авеню. Гоулд был самым печально известным магнатом Уолл-стрит, самым отъявленным бароном-разбойником позолоченного века. Но его публичный образ резко контрастировал с его личной жизнью, в которой он был преданным семьянином, с любовью ухаживающим за оранжереей, полной редких растений и цветов. Немногие знали его хорошо, но Джесси был среди тех, кто проник в загадочную внешность магната.

Несколькими годами ранее Гулд и Селигман оказались по разные стороны ожесточенного делового спора, от которого мало кто смог бы оправиться. Селигманы владели крупным пакетом акций железной дороги Сент-Луис - Сан-Франциско, которая строила линию, соединяющую Уолдрон, штат Арканзас, с Литл-Роком на южном берегу реки Арканзас. Гулд, которому принадлежала линия, проходящая вдоль северного берега реки, яростно выступал против расширения компании Frisco. Деловая перепалка Гулда с линией, поддерживаемой Селигманом, переросла в настоящую войну. Гулд направил банды вооруженных людей, которые саботировали пути Frisco и устраивали засады на ее рабочих. "Селигманы, естественно, отвечали огнем на огонь, и в течение некоторого времени редко проходил день, чтобы один или несколько человек не были убиты", - пишет Линтон Уэллс в книге "Дом Селигмана". Кровопролитие продолжалось несколько недель, пока не было заключено перемирие.

Дружба Гулда и Селигмана, очевидно, пережила это столкновение. Когда в начале декабря 1892 года Гулд, тайно страдавший от туберкулеза, умер, Селигман был замечен рыдающим на его поминках. Через несколько недель Джесси сказал репортеру, что Гулд был "самым непонятым, самым важным и самым сложным предпринимателем этого века". Несмотря на знаменитые проступки Гулда, размышлял Джесси, он получил плохую репутацию. "Я не могу сказать, что мистер Гулд по своей моральной природе был намного лучше, намного хуже или намного отличался от любого другого проницательного или остроумного игрока своего поколения", - сказал он. "Я знал их всех. Я знал Джея Гулда лучше, чем большинство из них. И могу сказать, что он заслуживает не большей славы, чем те, против кого и с кем он играл". В конце концов, задавался вопросом Джесси, что отличало Гулда от других титанов бизнеса, таких как