Шрифт:
Закладка:
Он отошёл в сторонку. Нет, нельзя этого делать! Ни в коем случае! Это похоже на воровство, на грабёж среди бела дня… Да, но в тележке так много мороженого — всем хватит. И вообще, если всего бояться и думать, что потом будет… Он ведь дал клятву…
Боря незаметно направил левый карман на мороженщицу в белом халате, натянутом на куртку, и в такой же белой шапочке.
У мороженщицы сразу расширились глаза, верхняя с рыжими усиками губа запрыгала, а шапочка вместе с волосами полезла вверх. Боря подошёл к ней и робко сказал:
— Дайте, пожалуйста, «Ленинградское»…
— Бери… Бери… сколько хочешь… — Мороженщица открыла крышку и протянула две порции.
— Спасибо! — Боря отошёл от неё, отвернул с конца обеих трубок бумагу и вонзил в холодный шоколад зубы: сначала в одну, потом в другую. И сразу исчез зной, и в пересохшее от бега и волнений горло потекла приятная прохлада.
«Вот это да! — подумал Боря, глотая большие куски. — Ведь это потрясающе! Теперь у меня всегда-всегда, когда захочу, будет мороженое!»
А может, удастся взять и книгу? Ну хотя бы вон в том киоске…
Боря подошёл к киоску, прозрачному, как аквариум, только вместо золотых рыбок или меченосцев в нём сидел лысый мужчина в больших очках и байковой куртке. Сидел в пёстром окружении газет, журналов и книг.
Боря стал разглядывать книги. Что бы взять? Вон ту можно, толстую, с павлинами на обложке.
Боря направил на киоскёра карман. Киоскёр нахмурился, ойкнул, недоуменно завертел головой и стал крутиться на сиденье. Покупатели, бойко разбиравшие газеты, сразу разбежались от киоска, и Боря подошёл к окошечку и попросил:
— Дайте, пожалуйста, книгу с павлинами на обложке!
Киоскёр подёргал плечами, схватил книгу и поспешно подал Боре.
— Спасибо.
Боря сунул книгу за пояс. Значит, и с книгами теперь у него всё в порядке — любую бери!
И не успел он это подумать, как ему опять захотелось мороженого…
К своему дому Боря возвращался часа через три. Карманы его куртки сильно оттопыривались.
Вот и их дом — громадный, десятиэтажный, двухкорпусный, в лентах длинных балконов. Тётя Феня подметала перед домом тротуар. Заметив Борю, она замерла, стала оглядываться и, наконец выронив своё основное холодное оружие, юркнула в подъезд.
А думала, самая грозная!
Когда Боря подбегал к лифту, из него как раз выходила Александра Александровна в своей неизменно ветхой шляпке, с тросточкой-зонтиком в одной и с книгой в другой руке, конечно же иностранной, с синим обрезом.
Увидев его, старушка отпрянула назад, захлопнула дверь кабины, и пальцы её стали прыгать по доске с кнопками разных этажей… Что с ней?
Ах, опять приборчик? Боря мгновенно повернулся боком.
— Простите… Я нечаянно… — Он густо покраснел и — этого он раньше не делал никогда — открыл перед ней металлическую дверь лифта.
Александра Александровна вышла из кабины, окинула его быстрым взглядом и низким голосом спросила:
— А что это, Борис, капает из тебя?
— Из меня? Ничего! — Голос Бори слегка осип.
— А из кого же? Посмотри. — Она показала глазами на пол.
Боря смутился:
— Ой, и правда! Это мороженое!
— Сколько проглотил? Десять порций или двадцать пять?
Боря прямо поразился: не один Гена волшебник в их доме!
— А вы откуда знаете? — Он вдруг испугался. — Ходили за мной? Видели?
— Не видела, а слышу… По голосу!
Боря встревожился: ну и слух у неё! Ещё подслушает, что он думает о ней! И он изо всех сил старался как можно лучше думать о ней в эту минуту.
— А тряпку бы надо принести… Смотри, что с полом стало.
Боря молчал.
Старушка вздохнула:
— Не повезло тебе, Борис… Бедный, разнесчастный мальчик!
Боря угрюмо нахохлился:
— Почему?
— Потому, что я рядом живу… Злей ведь старухи на свете не бывает… Правда?
Боря не крикнул «правда», хотя это было сущей правдой. Он нажал кнопку и поехал на свой этаж. Она ошибалась, никакой он теперь не бедный и не разнесчастный. Утром был таким, а сейчас — нет! Сейчас он самый счастливый! У него лодка, и приборчик, и мороженое, — никогда так не везло!
Вот будет рад Костик — когда ел столько! И Наташке, пожалуй, можно дать. Чтобы отстала и не преследовала его по пятам… Жалко, что ли?
Наверно, мама не пришла ещё с работы, и хорошо: не будет ворчать, что во всём надо знать меру. От двух десятков съеденных порций у Бори побаливало горло, но это пустяк, пройдёт.
Боря неслышно открыл дверь — брата, к счастью, в их комнатке не было, — спрятал под кровать коробку и только тогда побежал на кухню и закричал:
— Кость, питайся! — и перед изумлёнными глазами брата начал вываливать на стол из глубоких карманов куртки крепкие, мягкие и совсем жидкие эскимо, трубки, стаканчики и пачки мороженого.
— Ого сколько! Кто дал? — Костик взял шоколадную трубку и стал разворачивать, а Боря всё время старательно следил, чтобы Хитрый глаз смотрел в сторону от него.
— Люди дали… Да ты ешь, ешь… Надо всё съесть до мамы, а то не позволит…
— И ты помогай мне… А то растает… Может, ребят со двора позвать? Давай позовём? Всем хватит!..
— Если сами не съедим — тогда, — сказал Боря и подумал: «Не хватало ещё… Расскажут всем, и тогда объясняй маме с отцом, откуда взял… И Наташке лучше не давать: тоже может проболтаться…»
Полчаса они жевали, глотали и лизали мороженое — сливочное, молочное, фруктовое, шоколадное, — хрустели вафельными стаканчиками пломбира, обсасывали палочки эскимо. Костик был в восторге. Он и не думал отказываться и убегать. Не то что во время военных игр. Он участвовал почти во всех наземных сражениях и морских баталиях в ванне, и Боря даже иногда присваивал ему звание контр-адмирала и всегда выигрывал. Но однажды смышлёность брата сильно огорчила Борю. Костик провёл хитроумную операцию и стал одерживать верх, и тогда во избежание полного военного поражения пришлось срочно разжаловать Костика в
