Шрифт:
Закладка:
— Я знаю, кто вы, зачем вы тут и что нужно для вас сделать. Так что без лишних слов, устраивайтесь поудобнее! Высекающий поток быстро доставит нас до платформы смока, где мы и заночуем.
— Ура! — крикнул Лукас и побежал на нос, чтобы наблюдать за ходом судна.
— Выключить движитель, идем в потоке! — раздалась пара хлопков, а из тубы на короткое время повалил черный дым, корабль чуть замедлился.
Мальчику нравилось, как судно слегка покачивается, как оно легонько идет среди волн, будто летит над водой. Он улегся на стопку канатов так, чтобы чуть-чуть виднелся бушприт, и следил за Высекающим потоком и за берегом, на котором раскинулись маленькие деревеньки кэтов, явно промышляющие рыболовством.
— Я впервые плаваю на корабле, это так здорово! — воскликнул Лукас, не замечая, что Фарфора уже давно нет рядом.
Целый день до самого вечера мальчик наблюдал, как судно шло по волнам и как редкие чудаковатые рыбы выпрыгивали из воды, привлекая его внимание и как будто дразня мальчика.
Под самый вечер катер-фрегат, подгоняемый Высекающим потоком, подошел к заброшенной платформе смока. К слову, это была еще одна гоблинская технология, упрощающая жизнь Гоблинариума. Надводная часть смока — это обогатительный цех, столовая, бараки, помещения для досуга, а подводная его часть — это сваи, удерживающие надводную конструкцию и огромнейший скреперный кран, роющий дно океана, который поднимает смок на поверхность по гибким трубам.
Капитан объяснил всем пассажирам, что экипаж и гости остановятся тут на ночь, чтобы не ждать тяжелые парусные корабли, поскольку утром они их догонят на входе в океаническое море. Также Котаро объяснил, что все разместятся среди стен столовой, так как тут есть твердотопливные печки, столы для еды и сна. Странное существо в черно-красном пышном балахоне ушло изучать коридоры и помещения платформы, а кэты-матросы, кроме дозорных, расселись вокруг огромной печи, где повар готовил еду.
— Ну и бардак тут, будто огр устроил последнюю вечеринку в жизни, — шутил Фарфор.
— Эй, шаланда бескефальная, что там с ужином? — обратился к повару одноглазый старый кэт на общем языке.
— Жаренный тоху с чесноком, выпаренный в пиве «Чонибау», — отвечал тот с радостью, заливая огромнейшую сковороду пенным напитком.
— Сколько уже можно жрать этот тоху, еду крестьян, мы же воины! — дребезжал старик в ответ.
— Поэтому он и припарен пивом, — зафыркал повар.
— Вы моряки, матросы, и жаловаться будете на суше! — встрял в разговор капитан Котаро.
— А кусимяки нам не положены как морякам? — подшутил старый одноглазый кэт.
— Ты сначала поймай себе мясо, а потом жарь его на гриле, — ответил повар.
— Эй, старый хвост! — обратился молодой матрос в дальнем ряду к одноглазому. — Лучше расскажи пару басен Поднебесья, ты один из нас читать умеешь.
— Это точно! Тебе, чтобы лазить по гроту, читать не обязательно, а у меня горло пересохло, когда узнал, что этот извращенец вылил «Чонибау» в сковороду.
— Да не греми ты! — раздался еще один кошачий голос, и его обладатель бросил бутылку рисового вина старому матросу.
— Вот это другой разговор! — одноглазый отхлебнул из бутылки и достал увесистую книгу под названием «Басни Поднебесья». — Я бы мог рассказать эти басни от корки до корки на мяуте, но вы, молодые балбесы, его даже не знаете! — старый моряк лукавил, мяут не имеет слов в привычном понимании, там есть только эмоции. Этот язык эмоционально даёт понимание того, что требуется от собеседника. Это музыка среди языков Поднебесья. Его невозможно понять, если ты не кэт, его можно только почувствовать.
Наконец-то у Лукаса впервые за долгое время появилось тепло и спокойствие на душе. После всех лишений, голода, нервных ситуаций, ругани Фарфора можно было расслабиться почти в домашней обстановке. Печка, потрескивая, освещала столовую, повар трудился над ужином для команды, а старый одноглазый кэт принялся читать басни.
Старый продолжал травить байки, он даже не обратил внимания на еду, которую ему принесли. Лукас ел блюда военно-морской кухни дома «Царасума» и с каждой зачитанной басней потихоньку осваивал общее наречие. В это время капитан решил расспросить Фарфора, кто он такой.
— Я пойму, когда к магу Мирлета нельзя обращаться, пока он тебя не спросит, но вы-то гоблин, кто вы такой, что путешествуете с катапиларами, да еще в сопровождении молодого гоблина?
— Если я вам скажу правду, вы сможете нам обеспечить безопасность?
— Зависит от того, нарушали ли вы наш кодекс правил.
— Разумеется, нет, наоборот, я изгнал… — тут Фарфор остановился и посмотрел на Лукаса, с диким удовольствием грызущего подгорелый тоху. — Точнее, мы изгнали из окрестностей вашего прекрасного города вампира.
— Надо же, а я все гадал, подкупили вы Ёмаето или все же заслужили места на моем судне.
— Честь по чести, капитан, мы отработали свои билеты по полной.
— Так все же, кто вы такой?
— Моего отца звали Шамот Квадракоптер, а он мне дал имя Фарфор.
— Так вы и есть тот самый Фарфор Квадракоптер?
— Именно, и я сразу отвечу на вопрос, который вертится у вас в голове. У меня сейчас нет средств, и воля случая привела меня к скитаниям с молодым гоблином, которого необходимо для начала доставить на «Гаргантьюа».
— Я слышал, что вы великий изобретатель.
— Именно так, мои линейки квадракоптеров разнеслись по всем уголкам Поднебесья.
Весь разговор слушал сидящий рядом заместитель капитана и тыкал Котаро в бок.
— Моя жизнь не так прекрасна, как может показаться, несмотря на мой технический гений. Жена выгнала меня из дома, дети меня ненавидят, а я кое-что потерял в процессе нашего путешествия, — продолжал рассказывать Фарфор.
— Что-то дорогое? Например, для меня дороже моего судна только команда, а дороже команды — мое слово. Мой отец служил военным на побегушках дома «Мехосима». Я же выбрал родной дом и не жалею об этом, — улыбнулся Котаро.
— Иногда сложно понять, что же важнее. Материальные блага
