— Посмотрим! Он, бедолага, даже штепселей нехило поднял на разработке ядов, когда искал способ, как убить тебя, причинив наиболее долгую, страшную и мучительную смерть.

— Поэтому и прошу тебя помолчать.

— А с чего это ты вообще решил, что я с ним? Как возмутительно! Нахал! Мой муж — богатейший гоблинс среди гоблинсов Поднебесья, — ответила она, выписав наотмашь пощечину Фарфору.

— Я не это имел в виду, просто рассуждал, что если он по тебе сохнет, то явно к тебе захаживает.

— Грубиян! — прилетел еще один удар по лицу от Трёшь-Мнёшь, а следом добавили и три ее охранника.

— Я имел в виду, что он по тебе сохнет полюбовно, тьфу… по-любому следит, может тебя похитить, если что. Ты молчи о том, что меня видела тут, — отвечал Фарфор, оглядываясь по сторонам.

— А ведь могу и сказать, а может, он прямо сейчас смотрит на нас и ревнует, дорогусик ты мой, Фарфорюсик, — ехидно улыбнулась Трёшь-Мнёшь.

— И лучше бы мне побыстрее покинуть твое величие, а то он действительно может быть рядом, — оглядываясь по сторонам, говорил Фарфор, аккуратно отступая назад, и уже даже развернулся, чтобы побыстрее убежать.

— Фарфор! — крикнула Трёшь-Мнёшь, а когда гоблин обернулся посмотреть, то белокурая гоблин подошла ближе.

— Это на прощание, можешь быть свободен!

Трёшь-Мнёшь просто ударила его по щеке на прощание и ушла со своей охраной вглубь празднующей толпы. Фарфор же поспешил ухватить Лукаса за руку. Вместе они побежали к порту, где нужно было отчитаться за выполненное задание.

На дворе стояла темная ночь. Среди часовых, охраняющих порт, Фарфор нашел палатку, в которой горел свет. Внутри он обнаружил полковника кэтов.

— Муси-ксайса Ёмаето! Прибыли с докладом! — отчеканил Фарфор и вытянулся в струнку по стойке смирно, Лукас также не стал исключением.

— Ну что, горе-гоблины, управились с проблемой? Надеюсь, да, а то ребятки скоро начнут погрузку еды на борт, а он уйдет… и без вас, это я вам гарантирую.

— Да, муси-ксайса Ёмаето!

— И ты думаешь, я тебе поверю⁈ Что там было?

— Там сидел вампир!

— Вампир? — приподнялся кэт вместе с шерстью на спине.

— Именно, муси-ксайса Ёмаето!

— И как вы удрали от него?

— А мы не удирали! — гордо произнес Лукас. — Мы дали бой.

— Кому, вампиру?

— Да, муси-ксайса Ёмаето. Надо бы там прибраться, внутри пещеры имею в виду.

— Ой, как смешно, зеленорожие! Рассказывайте, как его кокнули, или не видать вам борта.

— Все просто, мы сделали бомбу-вонючку и выкурили его оттуда, он минимум год не вернется в эту пещеру, а вы к тому времени вызовете магов Мирлета, они все разрулят, чтобы жилось ему там неприятно.

— Сметаны мне в морду, и все⁈ Бомба-вонючка… они что, вонь не переносят⁈

— Как оказалось, да.

— Вот же, хитрецы с Мирлета, сколько катов берут за свои магические ритуалы, а надо-то всего навозом стены обмазать.

— Самые отъявленные мошенники именно из рода Мирлето, муси-ксайса Ёмаето, — Фарфор с наслаждением облил помоями школу магии.

— Ну ладно, сейчас четыре утра, можете пока бросить кости вон в том амбаре, через четыре часа судна выступают.

— Нам бы не проспать, — беспокоился Фарфор.

— Не проспите, утром перед выходом вас разбудят.

Гоблин и человек пришли в амбар. Пока Фарфор готовил два места для сна, он поинтересовался у Лукаса:

— Откуда ты такой взялся, кто ты вообще такой?

— Не знаю, мама не рассказывала, но сказала, что я единственная роскошь в ее жизни. А кто я? Я Лукас Тиль, сын Хельги Тиль а мой отец Райнер Тиль.

Только мальчишка приложил голову к сену, как тут же вырубился. Во все отведенное для сна время он видел лишь один кошмар, как вампир пытался его поймать, а когда ловил, то выпивал всю его кровь.

Глава 9

(Эпизод 19)

Барабанный бой

Когда рассвело, Фарфора и Лукаса разбудило хоровое пение. Герои выглянули из амбара и увидели построение, где капитан судна возвышался на бочках перед своей командой. Все матросы стояли на одном колене и, сложив головы, пели песню на общем языке. Гоблин простецки, без интонации, переводил для Лукаса каждый произнесенный куплет военных моряков дома «Царасума»:

— Мы идем на волны.

— Увидеть землю другую.

— Мы идем на волны.

— Чтобы на радугу воззреть.

— Встречай, встречайте же!

— Кто там, кто ждет нас?

— Созидатель душ наших.

— Или создание его, кому не все равно.

— Мы столкнулись с волнами.

— Поцелуем ли почву берега?

— Мы столкнулись с волнами.

— Увидим ли цвет радуги?

— Встречай, встречайте же!

— Кто-то есть там или нет?

— Создатель, храни души наши!

— Или укажи путь радуги.

— Где Анима будет ждать.

— Мы пересекли волны.

— С надеждой на новую жизнь.

— Мы пересекли волны.

— Чтобы вернуться домой.

— Встречайте, встречайте же!

— Тех, кто вернулся домой.

— Мы не видели радугу, но видим вашу любовь.

— Встречайте же нас.

— Тех, кто не ушел по радуге.

— Для памяти тех, кто все же туда ушел.

Когда капитан закончил петь, только тогда был слышен слабый гул, исходящий от кэтов-моряков, раздающийся на всю округу. Они басисто мурчали, оказывая дань уважения молитве. Капитан Котаро распорядился разойтись по своим местам, после чего кэты забегали по всему порту и стали выполнять свои обязанности.

Герои подошли к палубе, где их уже поджидал Котаро, он поприветствовал гостей и сказал, что корабль уже ожидает.

Лукас с радостью забежал на борт по деревянному трапу, Фарфор также последовал за ним.

Само судно на фоне других выглядело самым модернизированным и притом единственным в своём роде.

В центре корабля расположилась дымовая труба, по бортам — пара пушек, на корме — вход в подвальное помещение и капитанский мостик с комнатой. На носу — множество бочек и канатов. Поверх кормы был расположен пьедестал с рулевым колесом, за которое только что встал одноглазый капитан Котаро. Он был высок и носил традиционную форму его дома, как показалось Лукасу. Его повязка, закрывающая глаз, давала понять, что он явно был потерян среди морских сражений. Капитан облизнул один оставшийся клык, после чего скомандовал отплытие.

Судно вышло из порта,