– Хорошо, хорошо, – поспешно отозвался Влад. – Мы сделаем всё, что скажешь, только не причиняй вреда Еве!

Потянулись секунды томительного молчания. Где-то через минуту я не выдержала и подала голос:

– И долго мы так будем стоять?

– Я же сказала – полчаса, – с раздражением ответила убийца.

– А что будет потом, когда истекут эти полчаса?

– Я поеду домой.

– А мы?

Серпокрылова оставалась в тени, но мне показалось, что она пожала плечами.

– Мне всё равно, поезжайте куда хотите.

– Ты же понимаешь, что мы можем обратиться в полицию? – осторожно спросила я.

– И что вы скажете? – насмешливо отозвалась Маша.

– Что ты убила Александру Айхнер.

– Это не Александра Айхнер.

– Это она, – вмешался Влад. – Я подтверждаю.

– А по документам эта женщина – Вострякова Тамара Петровна, запойная алкоголичка, поступившая в клинику с приступом белой горячки. Она разбила шкафчик с сильными нейролептиками, вколола себе препарат, выбежала на улицу и здесь умерла. Вот прямо тут, около забора. Утром ее найдут, к сожалению, спасти не удастся.

– Но мы же видели, что всё было по-другому, – сказала я.

– А кто вы вообще такие? – холодно поинтересовалась убийца.

– Ну как кто… мы люди… свидетели…

– Вы преступники, – отрезала Серпокрылова. – По вам самим тюрьма плачет. Если я подключу свои связи в органах, вас прижмут к ногтю так, что мало не покажется. Будете умолять меня, чтобы подтвердила, что вас здесь никогда не было и вы знать не знаете никаких Александру и Еву Айхнер.

– Никакие мы не преступники! – возмутился Влад.

– Вы украли ребёнка. И хотели мне его продать, мой муж тому свидетель. Раздобыли где-то информацию о бездетных парах, которые стоят в очереди на усыновление. Соседи видели, как Людмила приходила к нам домой. Вы и другим людям предлагали купить ребёнка.

– Каким еще другим людям?! – разозлилась я.

– Придёт время, узнаете каким. У меня связи в опеке, свидетели найдутся мгновенно. Так что не советую со мной связываться.

Меня неожиданно осенило:

– Подожди-ка, Вострякова Тамара Петровна – это, случайно, не та, которая живёт в садовом товариществе «Энтузиаст»? Спившаяся медсестра?

– Именно.

– Но… если ты выдаёшь Сашу Айхнер за Вострякову, то где настоящая Тамара Петровна? Она же может появиться и разрушить твой план?

– Она не появится никогда. Сгорела в садовом товариществе.

– Ты и ее убила?! – в ужасе воскликнула я. – Когда ты успела? Получается, ты всегда была на шаг впереди меня?

– Ох, Люська, с мозгами у тебя напряжёнка… Советую тебе и дальше писать глупые книжонки про выдуманных людей и не лезть в реальную жизнь.

Мария пыталась меня задеть, но мне было всё равно. Больше всего на свете я желала узнать правду!

– И все-таки я искренне не понимаю, как ты вышла на Александру Айхнер раньше меня. Просто хочу восстановить цепь событий. Сначала к тебе домой заявилась няня с ребёнком, так? Ты спустила няню с лестницы. А дальше? Как ты вообще познакомилась с матерью Евы? Ведь не было никаких зацепок! И почему у тебя возникло желание ее убить?

Серпокрылова молчала. Но я не собиралась отступать.

– Просто ты ведь тоже, извини, умом не блещешь, – простодушно сказала я. – Ваш бизнес, пекарня, на самом деле фикция, отмывание денег. Вы с Валерой – обычные обыватели, без каких-либо достижений. Вот я и недоумеваю, как тебе удалось придумать такой хитроумный план и воплотить его в жизнь…

Моя стрела попала в цель, Мария злобно огрызнулась:

– Это не я придумала план, а ты!

– В смысле?

– Не появись ты у нас в квартире, Александра Айхнер сейчас была бы жива. Это ты убийца! Считай, сама за ручку привела меня к матери Евы. Спасибо тебе большое. Без тебя я бы не справилась.

Ну и семейка! Сначала Валерий Сорокин обвиняет меня во всех грехах, теперь его жёнушка наклеивает на меня ярлык убийцы.

– Никуда я тебя за ручку не приводила, – буркнула я. – Всего лишь один раз попросила о помощи. Надо было поговорить с Ириной, женой Валерия Чудновца-младшего. Ты с ней поговорила, но ничего интересного она тебе не сказала. Потому что Ирина не знает, что у мужа есть любовница и внебрачная дочь.

Серпокрылова хмыкнула:

– То есть ты до сих пор не просекла, что я тебя обманула? Всё Ирина знает – и про любовницу, и про Еву. Мы с ней сразу нашли общий язык.

– Откуда она знает? – изумилась я.

– Муж сам ей признался, выложил начистоту: «Я тебя никогда не любил, женился, потому что отец настоял. Давно хотел уйти из семьи, останавливало только, как он отреагирует. Но теперь, когда у меня есть дочь от любимой женщины, я твёрдо решил. И меня больше не пугает, что отец отберёт должность и дом на Рублёвке. Я и сам рад начать всё с чистого листа, в том числе бизнес. Попробую замутить пекарню, уже и помещение взял на пару с будущей женой».

– И что сделала Ирина?

– Побежала к свёкру за помощью. Раньше Валерий Викторович всегда разгребал проблемы старшего сына, Ирина надеялась, что он и сейчас всё порешает. Тем более что муж сообщил, что у его избранницы имеется психиатрический диагноз. «Ничего серьёзного, небольшое расстройство, но отец будет в восторге», – злорадно добавил он. Ирина была уверена, что свёкор ликвидирует новую пассию мужа. Дело в том, что Чудновец-старший ненавидит сумасшедших. Любой намёк на малейшее отклонение в психике – и он навсегда вычёркивает этого человека из круга знакомых.

– А я знаю почему, – объяснила я скорее Владу, чем Серпокрыловой. – Им движет чувство вины за то, что отдал сына на воспитание тёще-шизофреничке. Но на себя злиться он не может, поэтому проецирует ненависть вовне… Хм, получается, Александра Айхнер все-таки не выдумывала, их с Евой действительно хотел убить Чудновец.

– Да подожди ты делать поспешные выводы! – осадила меня Мария. – Никого Чудновец-старший убивать не собирался, совсем даже наоборот. Он трепетно относится к своему роду, поэтому решил, что Ева, раз уж в ней течёт его кровь, должна обладать теми же правами, что и другие дети Валеры, воспитываться в их семье.

– Какой это «их семье»? – не поняла я.

– Той самой семье, которая живёт на Рублёвке: Валера, Ирина, две их дочки, а теперь будет еще и Ева. Она должна ходить в престижную школу, окончить крутой вуз и в итоге работать на благо мебельного бизнеса.

Влад присвистнул:

– А родная мать Евы куда денется при таком раскладе?

– Ради блага дочери она должна отказаться от родительских прав. Ну, а если заартачится, то с сумасшедшей разговор короткий – насильно положить в психушку.

– Какой кошмар! – отреагировала я.