Только приблизившись вплотную, я понял, в каком бедственном положении была горожанка. Выбившиеся из-под чепца сальные пряди волос, едва уловимый прелый запах болезни и запущенности. Так пахнут старики: плесенью и старостью, немощью, затхлостью. Но эта женщина была относительно молода, пусть через ее лицо легли тяжелые борозды морщин.

На расспросы ушло добрая четверть часа. Сначала она отпиралась, отводила взгляд, отнекивалась, но вяло, будто бы разговор со мной вытягивал из нее последние силы. Но в конце концов она призналась, что ее доводит бывший муж. Приходит каждую ночь, стучит в дверь, сопит. Ходит туда-сюда. Вот только супруг горожанки пропал в море с год назад, а все происходящее она расценивала как наказание богов за ее неверность: она не выдержала траур и довольно быстро сошлась с мясником, неплохим по всем параметрам мужчиной, который ее не бил и ласково относился к ее детям.

Она рассказала, что иногда муж говорит с ней. Страшным голосом требует впустить его, ломится в дверь, полностью игнорируя ее мольбы уйти и оставить ее в покое. Примерно с неделю назад ее муж не выдержал, назвал ее безумной — ведь стук и крики слышала только она, мертвец приходил только когда мужа дома не было, а дети уходили на улицу — так что теперь она осталась совсем одна.

Мертвые не оживают, это факт. Когда человек умирает, его душа отправляется к Фору, чтобы не говорили верующие в единого бога-спасителя. Я еще некоторое время поговорил с женщиной, выведал, где она живет и уверил, что ее проблема может быть решена. Пришлось солгать, что я помолюсь хозяину Чертогов о том, чтобы покойник-муж оставил ее в покое.

Тем же вечером я отправился на разведку. Если судить по описанию, что дала женщина, к ней стала наведываться весьма мерзкая тварь. Пересмешник. Я сталкивался с ними несколько раз, постоянно в крупных городах. Мелкие, юркие, они ищут пустующие помещения, чтобы наведываться к жильцам по соседству. В сельской местности пересмешники встречаются реже, потому что там им сложнее спрятаться. С другой стороны, эти твари могут облюбовать какой-нибудь старый сарай или чердак в хлеву, чтобы оттуда стращать простых людей.

По состоянию женщины я отчетливо видел, что времени у нее осталось немного. Пересмешник — опасный падальщик. Он доводит свою жертву до полного изнеможения и отупения, и только после этого нападает. Его цель — глаза и язык, главное лакомство для этого безликого. Когда в очередной раз пересмешник приходит к двери и жертва сдается, он прокрадывается внутрь помещения и передвигается по стенам и потолку, юркий, похожий на большую ящерицу. Когда жертва ничего не подозревает, он бросается вниз, валит с ног и вырывает язык, а иногда — и гортань, выдавливает глаза. Только после того, как пересмешник полакомится упомянутыми частями тела, он добивает свою жертву, если она к тому моменту не захлебнется собственной кровью…

Тем же вечером я отправился по указанному адресу. Очевидно, безликий осмелел и теперь приходил постоянно, даже при свете дня. Излюбленное время для атаки пересмешника — первые сумерки и последующие мрачные часы, когда человек еще до конца не готов к наступлению ночи.

На этот раз я не успел. Еще когда я поднимался по лестнице дома, в котором жило сразу несколько семей, я учуял запах крови и смерти. Ворвавшись в комнату, где проживала женщина, я застал пересмешника за пиршеством. В этот момент он добивал несчастную, разрывая своими острыми зубами горло и артерии жертвы.

Выстрел из ручной мортиры оставил в груди твари дыру размером с кулак, выбив черное сердце пересмешника. Пока тварь не поняла, что имеет дело с охотником, а не очередной жертвой, я выхватил свою остро заточенную саблю и, прорвавшись сквозь сизое облако, что повисло после выстрела, снес пересмешнику плоскую, как у ящерицы, голову, навсегда очистив этот мир от еще одной безликой твари…»

Я отложил аккуратно переписанную копию дневника моего предшественника и повернулся на бок, размышляя о прочитанном. Все эти записи были одновременно сухими и какими-то поэтичными. Будто бы автор пытался отгородиться от боли и страданий людей, но при этом пытался описать мир вокруг себя. Зафиксировать момент истории.

Это был уже не первый дневник, что я читал перед сном. Год за годом, десятилетие за десятилетием, охотники рода де Гранж методично переносили свои воспоминания об охоте на бумагу, оставляя послание своим последователям.

Записи, что я читал сегодня, относились к периоду от 700 по 750 год Новой Эры. К сожалению, точные даты автор не указывал, и я узнал это из небольшой приписки переводчика в начале. Период становления Клерийской Конфедерации — тогда еще просто альянса Клерии, Паринии и Ламии — важный исторический этап. В тот момент широко стали применять порох и огнестрельное оружие, хотя почти три сотни лет до этого он использовался исключительно в осадных и корабельных орудиях. С появлением персонального огнестрела изменился и характер записей охотников. Если истребители безликих более ранних периодов много времени отводили подготовке, установке ловушек и рукопашному бою, то с появлением ручных мортир и аркебуз все изменилось: охотники стали активно применять новинку научно-технического прогресса, причем весьма успешно.

Я узнал уже о десятке новых тварей. Некоторые встречались в единственном экземпляре, как этот пересмешник. Скребунов описывали в дневниках уже минимум трижды, было несколько записей о кричащих ведьмах. Однако подавляющее большинство дневников были весьма сухими в плане описания поведения безликого. Очень часто боец рода де Гранж даже не понимал, что именно он убивает. Тогда охотники особо не церемонились, сразу стремились отсечь голову и выбить черное сердце, а иногда не чурались поджечь целый дом для того, чтобы уничтожить тварь. Так было проще и надежнее. А вот разбираться, как эта тварь охотилась и что у нее были за повадки, стали намного позже, когда де Гранжи заметили, что некоторые безликие повторяют друг друга, как под копирку.

Я вспомнил, как устраивал огненную засаду на скребуна, используя украденный из участка бензин. За смекалку я бы поставил себе баллов пять, а вот выживание мое было под вопросом. Во всяком случае, двумя канистрами скребуна не взять: мне бы пришлось дотла сжечь всю пятиэтажку, предварительно залив бетоном все вентиляционные проходы и подвал. А самому оцепить здание и вести огонь из крупнокалиберных пулеметов по всему, что двинется внутри пламени. Да, определенно древние способы борьбы с безликими сейчас были не столь эффективны, как раньше.

Когда я уже планировал окончательно лечь спать, в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул я.

Внутрь просунулась лысоватая голова старшего слуги, пожилого мужчины, чьего имени я так и не узнал.

— Господин Кейн, вас к телефону.

— Кто?

— Какая-то женщина. Сказала, вы оставили в ее ящике номер с просьбой связаться. Крайне недовольная, замечу, — чопорно сообщил слуга.

— Минуту.

Пришлось слезать с кровати, накидывать на плечи китель — мало ли попадусь на глаза госпоже Оверсонг? — и двигать за слугой.