Шрифт:
Закладка:
— Проехали, сказал!
— Угу. А при чем тут?.. Взрыв… труп…
— Ни при чем. Выбрось из головы. Тебя не касается. Если касается, то меня.
— Нет, ну я так не могу, Арт!
— Сможешь, блиннн! Я к тебе зачем пришел?! В телевизор пялиться?! Водку трескать?! Башку лечить?!
— По старой дружбе, думал… — сник Юдин. — Правы некоторые: совсем дурак стал… Да-а-а…
— Прости, старикан! Теперь ты прости. Сморозил. Ну, Марик! Ну, все!.. Просто я сейчас уйду вместе со своими заморочками — и дай бог, чтобы они тебя не коснулись, поверь! Но про Е.Е.Е. — тоже моя тема, главная тема, давняя тема, старикан. И здесь я без тебя, без твоих хакерских мозгов — пас. Помоги?
— И какой ответ ты ожидаешь услышать? — сварливо прогундел Юдин. — Слушаю тебя, слушаю!
— Что ж, тогда конспективно…
…Егорычев Евгений Емельянович, ближайший соратник Токмарева Дмитрия Алексеевича. Почти друг дома. Друг не друг, но в обратном не замечен, не уличен.
После того как отец… как отца… в общем, Е.Е.Е. стал врио на полгода, затем убыл в Москву на повышение.
Далее — никаких следов. То есть тогда, в 1986-м, Артем и не отслеживал. Но теперь, спустя десяток с лишним лет, хотелось бы.
На процессе Токмарева-старшего Е.Е.Е. проходил свидетелем. В отличие от иных-других, ни единого худого слова о бывшем руководителе. Артем в 1989-м, уже будучи в системе, спроворил допуск к судебным материалам в Питере (за шоколадку девочке-секретарше), надышался архивной пылью и… хрен чего примечательного обнаружил. Разве — ни единого худого слова в показаниях свидетеля Егорычева Е.Е. по делу осужденного Токмарева А.Д. Похвально и вместе с тем наводит на размышления…
— Арт! Я бы о тебе тоже ни одного худого слова, если б…
Помолчи, Марик. Накличешь… Не те отношения… Артем — мент, ему виднее. Чтобы понять человека, нужно заранее предположить, что он… Ну да, оценка-переоценка фигурантов — не задача Юдина. Задача Юдина — добыть все возможные и невозможные сведения о…
Е.Е.Е. не засвечен в правительстве, не на виду, не вице, не депутат. Темная лошадка. Но крупная. VIP! Хотя бы потому, что все токмаревские попытки прощупать натыкались на глухую стенку. А капитан милиции (поверь, Марик!) при желании способен до мно-о-ого… дощупаться. И дело не в каком-то там Карнаухове, который ранее «закопал» Токмарева-старшего, а нынче верховодит сосновоборским УВД. Сдается капитану милиции, что тут закрытость на уровне ФАПСИ… Как насчет ФАПСИ, Марик?
— На раз, Арт! Гонор у них — ого-го! Заявляют, что в обеденный перерыв расколют какие угодно шифры, созданные не ими. То-то «Коброй» давятся третий год, имея в распоряжении все алгоритмы, все исходники!.. А доморощенные фапсишные шифры типа «Аккорд» — любой шестиклассник… ну, не любой, но прецедент имеется. Личные файлы премьера просматривает чертова уйма хакеров! Один даже в присутствии приятеля-журналиста распечатал девять только-только поступивших нашему Беложыпину личных писем. Причем, пока шла демонстрация, хакер обратил внимание на параллельного кракера, копавшегося в этом во всем одновременно с ним…
И отлично, Марик. Не увлекайся.
Итак, вводные:
Ф.И.О. — Е.Е.Е.
Возраст — очень сильно за полтинник. А то и более. Где-то середина тридцатых.
Шестидесятые — в Красноярске-26. Промобъект. Каждый красноярец (-26-й) в большей или меньшей степени причастен к, так сказать, Промобъекту, к, так сказать, ГХК (Горно-химическому комбинату), а если сказать не так, но как оно есть, то к заводу по производству оружейного плутония.
До того — Москва. Комсомолия. То-се. Напакостил. Гипотеза. За трудовую доблесть из столицы в Сибирь, в режимный город не ссылают.
Семидесятые-восьмидесятые — Сосновый Бор. Тут понятно. Мы все оттуда — и в Бор.
И опять Москва. 1988? Где-то так. Закономерно. Перестройка. Реабилитанс.
И — с концами.
Возможно, за Е.Е.Е. — серьезные деньги, очень серьезные. Миллионы и миллионы. У. е. Отправная точка — да хоть бы и чеченские авизовки, к примеру. Соответственно, 1992 год…
Деньги как таковые Токмарева не занимают. Токмарева занимает Е.Е.Е. как таковой.
— Раскопаешь, Марк? Вводных достаточно?
— М-мда… Завтра не обещаю. Послезавтра, пожалуй, тоже… То есть… Все мыслимые и немыслимые?.. Без дешевого пижонства — денька три плотной работенки.
— Без дешевого пижонства, Марк!
— Три дня! — утвердил Юдин и озадачился: — А… ты?
— Я… где-нибудь как-нибудь. Пойду я, Марик. На электричку попробую. Где там мой Архар? Не слыхать что-то. И Бойкот твой… Глотку друг другу втихаря не перегрызли?
— В шахматы играют на кухне! Умники… Ну, куда ты пойдешь, ну?!
— Прозвонюсь… Архар!
Архар дрых без задних ног, свернувшись в единый клубок с котярой.
— Ц! Ар-р-рх!
— Оставайся, Арт! Гарантирую! Серьезно…
Dead serious! Дед-серьез! Что ты, Маркуша, можешь гаранти…
Звонок в дверь.
Юдин прижал палец к губам — тс-с-с!
— Кто? — промодулировал губами Артем, невольно поддаваясь юдинской настороженности. — Ждешь кого-то?
Марик отрицательно пожал плечами. Указал жестом: «тебя нет, Арт!» Киношно-бесшумно (то бишь с изрядным шорохом) метнулся в прихожую, забряцал оружием — малоуклюжим МЦ-21.
«А! Генка Чепик! Наконец-то! Он же знает, где я. И обещал…» — осенило Артема. Он чуть было не тормознул Юдина окликом «Это ж Чеп…» и прикусил язык.
Архар после звонка в мгновение ока очутился в прихожей и ощерился.
К Чепику псина, помнится, благосклонна. В отличие от Марика, воинственность Архара никогда не игровая, всегда обоснованно натуральная.
Нет, не «Чеп…» (прикуси язык, Токмарев!).
Звонок повторился. Настойчивый.
— Да? — подал голос Марик с карабином наизготовку.
— Милиция. Откройте! — потребовали снаружи.
— Мы не вызывали! — Резонно. Скрупулезное следование инструктажу той же милиции: «во избежание… не открывайте двери незнакомым людям, даже если они назовутся сотрудниками правоохранительных органов».
— Господин Юдин? Марк Борисович! — некто попытался усыпить мнительность-бдительность квартиросъемщика осведомленностью.
— Да! — бодрственно согласился Марик (хрен усыпишь!). — Что дальше?
— Я ваш участковый. Воскресенский фамилия. Егор Матвеич. Старший сержант.
— Не знаю такого.
— Мы раньше не сталкивались! Повода не было.
— Вот и хорошо… — Марик отгримасничал Артему: спокуха, щас сделаем, как ребенка! Принял демонстративно выжидательную позу — скрещенные руки, нетерпеливое пошлепывание ступней по полу: н-ну?! или можно вернуться к текущим делам?
Спустя продолжительное недоумение участковый Воскресенский Егор Матвеич все же надавил на кнопочку.
— Да!
— Марк Борисович!
— Кто это?
— Участковый!
— А-а-а… Я думал, вы ушли.
— Куда ж я уйду! Вы ж не открыли!
— И почему я должен открывать?
— Да нам тут всего несколько вопросов задать…
— Нам?! — с язвительностью Наф-Нафа за каменной стеной уконтропупил Марик. — А сказали — один. С вами кто-то еще? И кто?
— Уф-ф-ф… Марк Борисович! В глазок посмотрите. Документы показать?
— Не на-а-адо. Нынче какой угодно документ — на ксероксе… Слушаю
