– Ты Кай? – спросила лереса, вспомнив, как его мать обращалась к нему раньше. – Это твое имя?

Мальчик очень быстро замотал головой в обе стороны. Лересе было больно даже смотреть на него, так быстро он это делал.

– Некай, – сказал мальчик пронзительным голосом, когда остановился.

– Некай, – повторила лереса, смакуя это имя. – Мне нравится. Очень мило, – призналась она с улыбкой, мальчик тоже улыбнулся. – Знаешь, у меня есть младший брат, хотя он немного старше тебя. Его зовут Курт. Ему восемь лет. А сколько тебе, Некай?

Мальчик смотрел на одну руку, пока другой загибал пальцы и пытался прижать большой к ладони. Он показал лересе. Она насчитала четыре.

– Так тебе четыре?

– Нет, – тут же сказал он, снова покачав головой и нахмурившись с досадой. Однако вновь показал ей четыре пальца.

Келани не решилась повторить попытку, и мальчик рассердился. Тогда она широко раскрыла глаза и закивала:

– Ты прав, – пошла она обманным путем. – Извини, я плохо рассмотрела. Какой ты большой!

Некай довольно оскалил зубы.

– Ты хочешь, чтобы я научила тебя чему-то очень, очень, очень забавному? – спросила К., сопроводив свои слова озорным жестом, который должен был рассмешить его и который очень смешил всех детей во дворце. – Чтобы ты мог играть с огнем, не обжигая пальцы?

Мальчишка оживленно закивал.

Келани осторожно взяла его за плечи и заставила отступить на пару шагов назад, чтобы увести его от свечи. Затем она начала создавать своими руками причудливые силуэты. Тени ее пальцев отражались на стене, подражая очертаниям животных. Утка, бабочка, собака, кролик.

– Как тебе? – спросила она его.

Мальчик тоже вытянул руки и начал растопыривать и сжимать пальцы непрестанно, как будто пытаясь стряхнуть грязь, которая была на них. Келани улыбнулась.

– Давай я тебе помогу.

Она взяла пальчики ребенка и сложила их в самую простую форму. Уточка. Некай соединил и разъединил указательный и средний, будто утка что-то говорила.

– Кря. Кря. Кря. Кря.

Загорелся свет. Утка исчезла. Келани подскочила, сердце подпрыгнуло в ее груди.

Пальцы мятежницы уперлись в выключатель. Ее лицо блестело от влаги. С плаща лилась вода. Чира была уверена, что если отжать всю одежду, которая была на ней, ванна наполнится до краев.

– Чира! – закричал ее брат и подбежал к ней, обнимая за ноги своими короткими руками.

– Выключи его! – мрачно приказала Кевалайн. Мятежница подняла бровь. – Выключи! – настаивала она.

– Чира, погаси свет! – потребовала мать, двигаясь навстречу ей по коридору.

Ночь снова разлилась по столовой. К. безуспешно пыталась успокоить свое тяжелое дыхание, раздававшееся громом в тишине. Лайла отвлекла внимание дочери, прежде чем той взбрело в голову выкинуть еще что-нибудь:

– Переоденься перед ужином, а то заболеешь, – промолвила она.

Келани села за стол, пока Чира ушла переодеваться, а Лайла накрывала на стол вместе с сыном.

Коричневатая чечевица на тарелке подлетела в воздух, когда Лайла поставила ее на стол перед глазами лересы, угрожая пролиться. Когда все четыре тарелки были на столе, женщина села. Келани расссмотрела еду, помешивая ложкой. Это совсем не было похоже на то, что она видела и пробовала раньше, и казалось кормом для свиней. Пробовать ее не хотелось.

Мать семейства отвлеклась, показывая Некаю, как правильно пользоваться ложкой. Коричневые брызги оставили линию на его салфетке, исполнявшей роль нагрудника. Поэтому она не видела невольного отвращения на лице Келани. Лереса почти ослабила хватку, когда рядом возникла Чира и плюхнулась в кресло напротив. Херианка впилась в нее взглядом.

– Ну как? – спросила К.

Чира проглотила две столовые ложки, прежде чем обратить на нее внимание.

– Как что? – вопросом на вопрос ответила она, пожимая плечами.

– Я посылала тебя в Корни за чем-то, – процедила Келани сквозь зубы.

Чира поразмыслила, решив выдумать все. Какая разница? Сколько ей осталось? Она все равно умрет, столкнувшись с любым другим Именем.

– Б. и С., – выплюнула она, снова набивая рот.

К. задохнулась. Ее челюсть задрожала, или, может быть, это была иллюзия, порождаемая отражением колеблющегося света свечи на ее лице.

– Чт-то ты говоришь?

Херианка посмотрела на нее, как на ребенка. Она прекратила ковырять ложкой, чтобы выразиться так, чтобы К. могла понять.

– Лереса Блуинс Бельтесорн и лерен Сет Станкевичус пали от меча Аворика Анатчиша, – патетично произнесла она. Кевалайн сглотнула. Чира проследила глазами за маленьким комом, который двинулся вдоль ее горла. – Вы их знали, лереса Кевалайн? Это были ваши друзья? Вы знаете, что означает слово «дружба»?

«Нет. Сет – нет. Сет не мог умереть. Тем более от рук А.», – рассудила про себя К.

– Ты лжешь, – прошипела она, хлопнув рукой по скатерти и перегнувшись через стол, возвышаясь над Чирой.

Губы мятежницы скривились. Та прислонилась к столу, чтобы оттолкнуть стул и гордо выпрямиться.

– Если не хотите верить мне на слово, то не следовало посылать меня, – вставила она. – Почему бы вам не пойти и не убедиться самой?

Они метали друг в друга искры, пока лереса не втянула в их разборки Лайлу:

– Лайла, – произнесла она ее имя с той чуткостью и вниманием, которых заслуживала бедная женщина, – не могли бы вы дойти до Корней и подтвердить слова дочери? Ради меня?

Женщина немедленно встала.

– Конечно, лереса.

Чира вскочила и очутилась вмиг рядом с матерью, чтобы не дать ей выйти из-за стола.

– Она никуда не пойдет, – заявила Чира.

– Означает ли это, что ты скажешь правду? – спросила лереса, снова повернувшись к ней лицом. Она знала, что херианка не позволит своей матери выйти в такой час и в такую бурю. Чира вздохнула. Она посмотрела на одежду, которую носила под доспехами Кевалайн. Ткань дороже и тоньше, чем мятежница могла себе когда-либо позволить, но тем не менее ткань. Она облегала ее тело, обнажая уязвимость. Ремень все еще был у нее на бедре. Ее оружие, револьвер и кинжал, были вложены в ножны с каждой стороны. Но Чира была быстрее и знала это. Ей хотелось, чтобы под рукой оказались нож или вилка, чтобы воткнуть их в ее грудь не раздумывая. Возможно, и ложка сгодилась бы – с ее хрупким и болезненным телосложением и прозрачно-гладкой кожей. Почему мать не приготовила кусок мяса?

– Чира, ответь, – привлекла внимание дочери Лайла.

«Еще немного, – пообещала она себе. – Осталось совсем чуть-чуть до того момента, когда ты исчезнешь из моей жизни так же быстро, как объявилась в ней».

– Знамена были пусты, – наконец призналась она, садясь и хватая ложку. – Ни одно Имя не умерло. Пока что, – добавила Чира почти шепотом, больше для нее, чем для других.

Этот ответ, казалось, убедил лересу, которая вернулась на свое место.

Келани еще