Шрифт:
Закладка:
Учит детей — не слушать наставления, а стараться, пусть и с доброй помощью учителя, стараться совершать осознанный выбор.
Песталоцци всегда был противником начальной школы. Он считал, что первые и главные уроки должна давать ребенку мать. Однако он был практиком и понимал, что в реальности дети получают первые знания именно в начальной школе, поэтому ее необходимо коренным образом менять.
В Бургдорфе начинают изучать предметы, которые в школах в те годы не преподавали: геометрию, географию, любимое Песталоцци естествознание.
Вводя в программу обучения новый предмет, Песталоцци обязательно пишет пособие, как правильно его преподавать, чтобы и в его учебном заведении и за его пределами учителя не испытывали проблем, обучая детей тому, чему до них никто не обучал.
Главное, что проповедует Песталоцци в освоении любой наукой: обучение непременно должно быть наглядным. Начальные знания надо брать не из книг, а из того, что непосредственно окружает ребенка. При этом надо уметь переходить от обсуждения простых вопросов к более сложным.
Как это работает?
Вот вам подлинный пример одного из уроков Песталоцци.
Педагог, показывая на дыру, спрашивает мальчика:
— Что ты там видишь?
— Дыру на обоях.
— И всё?
Мальчик мнется, вглядываясь в дыру, потом говорит:
— За дырой я вижу каменную стену.
— За какой дырой? Опиши ее…
Видя, что ученик слишком напряжен, Песталоцци хвалит его за усердие, улыбается и просит всех повторить:
— Я вижу дыру на обоях. Я вижу длинную дыру на обоях. Я вижу длинную неровную дыру на обоях. За дырой я вижу каменную стену. За длинной, узкой, неровной дырой я вижу каменную стену. Теперь я мигу нафантазировать, что я могу увидеть за каменной стеной. Итак, я думаю, что за каменной стеной можно увидеть…
Таким образом, с одной стороны, Песталоцци учит маленьких детей говорить длинные, большие фразы. Наглядно показывает: у любого, самого простого, предмета может быть несколько разных определений. То есть занимается тем, на что сегодня и не особо тратят время — обучает речи.
С другой — внимательности: вглядываться в обыденное, замечая в нем детали.
С третьей — умению видеть мир объемнее, нежели он представляется при поверхностном взгляде.
Наконец, возбуждает у детей фантазию.
И все это при помощи ни чего-то абстрактного и неясного, но — обычной дыры в обоях.
Собственно говоря, так и работает принцип «элементарной педагогики».
Вы понимаете, почему детям учиться у него было интересно?
В годы своей работы в Бургдорфе наш герой заметит: «Однажды я сказал, что мой метод представляет из себя игру. Это мое выражение было неправильно истолковано. Я хотел только сказать этим, что мой метод психологически подготавливает ребенка к умственному напряжению»[123].
Это принципиально важный вывод Песталоцци: умственное напряжение, которое непременно должно возникнуть у ребенка, когда он занят решением любого рода задач — не падает с неба, как манна, оно — результат предварительной, индивидуальной серьезной работы педагога.
Но слово «игра» все равно очень важное. Чем больше игрового начала на уроке, тем лучше, а не хуже, усваивает ученик материал.
Например, на уроках природоведения (естествознания) дети изображали его любимую воду в разных состояниях. «Вот я — снег», а «я — вода в ведре», а «я — дождь».
Эта игра вызывала бурю смеха и радости. Но надо ли много рассуждать о том, сколь она полезна?
В самом начале бургдорфского периода в жизни Иоганна Генриха Песталоцци случается трагедия.
Заболевает его сын Яков. Довольно быстро становится ясно, что болен он серьезно, скорее всего — смертельно.
«Дитя мое! — писал Песталоцци в одном из писем. — Ты для меня — все. От тебя зависит или сделать меня счастливым, или разбить мою жизнь навсегда»[124].
Такое вот совершенно искреннее отношение к собственному ребенку.
И тем не менее наш герой не находит времени, чтобы навестить больного ребенка, поддержать свою жену.
Анна сообщает ему о том, что их сын уходит, что смерть может наступить в любой момент…
Он не может оставить только что начавшуюся работу ни на день.
24 августа 1801 года Яков умирает. Ему был 31 год, он успел жениться и оставить после себя сына Готлиба, внука Песталоцци.
Если верить некоторым источникам, Песталоцци не приехал на похороны сына. Верить в это совсем не хочется. Но если все-таки быть до конца честным и понимать абсолютную одержимость нашего героя своим делом — становится ясно, что такое вполне могло произойти.
Не приехать проститься с умирающим сыном. И, возможно, даже не приехать на его похороны…
Конечно, Песталоцци маялся и страдал. Рыдая по ночам, днем он не мог показать своего горя ни ученикам, ни учителям. Но на собственную семью опять не хватило времени.
А что, дорогой читатель, хочется, чтобы герой книги «ЖЗЛ» был идеален и прекрасен во всех отношениях? И мне очень хочется.
Но вот — нет.
Пытаюсь принять поступок Песталоцци — не получается у меня.
Пытаюсь понять — не выходит.
Поэтому не могу по этому поводу рассуждать — просто констатирую факт.
А что же Анна? Как она приняла поступок своего мужа?
Как все, что он делал — смиренно. Никогда его этим не упрекнула.
Что испытывала эта удивительная женщина после похорон, войдя в опустевшую комнату своего сына или обнимая внука — можно только фантазировать.
Если есть желание. И нервы.
Несмотря на невероятную, каждодневную занятость в Бургдорфе Иоганн Генрих Песталоцци очень много писал. Его слава писателя и слава педагога отныне идут вместе, рука об руку.
Для того чтобы лучше понять, как именно преподавал Песталоцци в своем институте, нам придется полистать его книгу, написанную в это время, с невероятно длинным названием: «Как Гертруда учит своих детей. Попытка дать матерям наставление, как самим обучать своих детей. Письма Генриха Песталоцци».
Это важнейшее в жизни нашего героя произведение вышло в бургдорфский период жизни — в 1801 году — и стало вторым после «Лингарда и Гертруды», как сейчас бы сказали — бестселлером автора.
Песталоцци писал его во время болезни и смерти сына.
Книга получилась поразительной.
С одной стороны, это весьма подробное описание его системы. Да — Песталоцци обращается к матери, не к учителю. Однако мы знаем: наш герой не признавал никакого образования, кроме семейного. Все те требования, которые в книге обращены к матери — в Бургдорфе обращались к педагогам. Все те советы, которые Гертруда адресует матери — это те требования,
