Шрифт:
Закладка:
Алия встала со стула, наверное, уже в десятый раз, и кокетливо повернулась, показывая себя мужу в профиль. Провела рукой по животу, погладила себя, глядя на любимого мужчину с улыбкой. Весь ее вид призывал обратить внимание на ее контуры, оценить их и догадаться.
— Ну? — нетерпеливо спросил Тимур.
— Ты ничего не замечаешь?
Снова томительно интригующая пауза.
— Ну же, Тимур!
Красноречивая усмешка тронула мужские губы. Многозначительная, как и догадка. В темных глазах вспыхнула на миг досада, погасла, а потом появилось неверие.
— Только не говори, что беременна.
— Ты угадал! Мы же хотели сына. И вот. Всевышний нас снова услышал.
— Думаешь, будет сын?
— Уверена в этом! Нельзя же все время рожать одних дочерей.
Тимур посерьезнел. Он отложил приборы, откинулся на стуле. Молча смотрел на нее, на девчонок. Несколько минут он думал о чем-то, Алия ему не мешала. Не хотела влезать. Хотела, чтобы ее мужчина проникся сокровенной новостью, представил себя отцом сына. Осознал перспективы. У него скоро будет наследник, а у ребенка — пример для подражания, тот, кто может всему научить. Его маленькая копия, которой все будут гордиться.
Алия ждала одобрения и, наконец, дождалась.
— Молодец, Алия! Мне нужен сын. Станет опорой и защитой семье, когда меня не будет рядом.
— Знаешь… Я сделаю все, что нужно… Найду подработку, продолжу учиться. Ты будешь гордиться женой. И мы со всем справимся. Я справлюсь. Сама.
— Ты не сможешь. У тебя без меня никогда ничего не получится. Заруби это себе на носу. Женщина.
Снисходительный ответ подчеркнула самоуверенная улыбка. Тимур поднялся со стула, потянулся лениво, как большой сытый зверь в своем логове. В своих владениях, понимающий, что от него зависят все в этом доме, способный распоряжаться, миловать и карать.
— Куда ты денешься от меня, Алия? Что ты сможешь без меня? Ты моя. И дети тоже мои. Я пойду в комнату, отдохну. А вы идите гулять. Или проследи за детьми, чтобы не шумели. Я устал с ночи.
— Конечно, любимый.
Алия улыбалась, пока мыла посуду. Тимур рад новости, он ее любит и снова подтвердил, что никуда ее не отпустит. Что будет рядом всегда, подставит плечо, даст поддержку. Она с ним как за каменной стеной, даже если у нее ничего не получится. Да, сказал в своей манере, но такой уж он… грубоватый. Но как иначе? Вырос на улице, у него было тяжелое детство.
А послезавтра она пойдет в поликлинику, там у нее давно запись. На обследовании спросит врача, кто у нее в животе. Врач посмотрит внимательно и ответит, что у нее в животе мальчик. Предчувствие ее не обманывает. Кто, как не мать, знает, кого носит под своим сердцем?
А я ведь хотела как лучше
Как назло, вопрос выяснений всех обстоятельств моего поступка затянулся, заставив меня пребывать в ожидании остаток рабочего дня, вечер и ночь. Буров в офис так и не приехал, никто ни о чем не узнал и не спрашивал. Правда, и ситуация вряд ли изменилась, иначе об этом Глеб или Алена сообщили бы мне в срочном порядке. Вероятность трагедии осталась стабильной, что не могло не порадовать. Конечно, могло быть и лучше, но… Не судьба. Но спасибо и на том, что имели.
Утром на работу я шла как на Голгофу, готовясь к тому, что на меня полетят все возможные стрелы и копья. Распнут или съедят и не подавятся. Любой начальник в гневе — это серьезно, а такой, как Михаил, особенно. Сомнений почти не было, что он окажется принципиальным и выставит меня из бюро. И ведь не поморщится, а то еще и наградит каким-нибудь нелестным эпитетом. Я хотела как лучше, но все испортила. Но пребывала в уверенности, что смогу все объяснить и исправить.
Автобус мой опоздал, поэтому я не смогла приехать на Верховенскую вовремя. Открыла двери офиса спустя пять минут после начала рабочего дня. В приемной уже все собрались и, конечно же, шеф там был. На этот раз без кофе, хмурый, как ненастный день, без настроения. В своем любимом пиджаке и джинсах.
Воцарилось молчание, будто все меня только и ждали. Вот в этот ответственный момент до меня по-настоящему дошло, что в бюро случилось ЧП. Чрезвычайное происшествие, вызванное моей инициативой, нарушенный приказ начальства.
Ох, нет. Точно уволит. Уволит, несмотря на все объяснения. Слишком уж холодными были серые, на этот раз почти графитовые глаза, смотревшие сурово и пристально.
Буров смерил меня убийственным взглядом, а вот на остальных я посмотреть не решилась. Как-то вдруг стало страшно увидеть осуждение на лицах коллег, разочарование, ехидство, усмешки. Они знают-то меня чуть больше недели. Кто я для них? Всего лишь стажерка, которую приняли на работу на испытательный срок. И вот, пожалуйста, дело завалено, Василиса Красина на эшафоте, а рядом с ней таинственный, чертовски интересный палач. Вот же! О чем я думаю?
И внутренне вся собралась, готовясь принять бой. Последний бой. А что делать? Надо хоть попытаться выйти из собственного дерьма с достоинством, с гордо поднятой головой.
Буров вдруг улыбнулся, но такой хищной улыбкой, что стал похож на змея, готового заглотить свою жертву. На такого питона под метр восемьдесят пять с доброй саженью в плечах.
— Василиса! Проходи, конечно же. А мы тебя заждались!
— Почему?
— Ты не знаешь?
— Догадываюсь. — Я решила не юлить. — Но хотелось бы прояснить.
— Прояснить что?
Буров говорил спокойно, голос звучал отстраненно, но по лицам коллег (а я все-таки решилась на них посмотреть) было видно, что мне сочувствуют. За исключением Елизаветы Андреевны (та выглядела так, будто выиграла целый джек-пот) и, пожалуй, Ирины. Та смотрела на все с любопытством и готовилась к фейерверку, который вот-вот разразится. Ну, конечно, кто бы сомневался? В прошлый раз Ирина выставила на посмешище себя, теперь у нее появилась возможность посмотреть, как это сделают со мной. Вот чувствовала, что она сейчас и поездку в Париж вспоминает, и цыганский табор, и слова Бурова, как полетит он со мной. И предвкушает, как полечу сейчас я прямиком из этого офиса туда, откуда пришла меньше двух недель назад.
Тучи сгущались, тяжелели, накаляя атмосферу в офисе. Возникла пауза после вопроса Бурова, который всем показал, как недоволен начальник. Недоволен моим ответом, что выглядел попыткой юлить, стать ужом на разогретой сковороде. Но я всего-то хотела уточнить… Зачем себя подставлять раньше времени?
— Почему вы меня
