чтобы не опоздать, встала пораньше. Не спеша собралась, погуляла Бракса. В этот раз я своего слюнявого друга брать не планировала, потому обошлась пятнадцатиминутной прогулкой с ним по улице возле дома. Там же и поняла, что одеться на этот раз нужно потеплее. Погода портилась, небо заволокли сизые тучи, плохо пропуская солнечный свет. Воздух в считаные часы остыл, пахло сыростью из-за надвигающегося дождя. Деревья и кустарники замерли, еще сильнее насытились яркими красками, готовясь сбросить листву, как только пройдет сильный ливень. Где-то с крыши слышалось отдельное карканье воронья. Хриплое и самодовольное. Оно будто предупреждало о том, что теплая осень заканчивается, что вот-вот, осталось недолго, и природа уснет. Как второй театральный звонок перед началом спектакля под названием «Дождливый ноябрь». Но мне нравилась любая погода. Осень — это особенное время подвести итоги, осмыслить все, проститься с ушедшим и приготовиться к зиме, а потом и к Новому году. И снова с чистого листа к изменениям. Конечно, к лучшим, с заделом на благополучное будущее. О худшем думать не хотелось, хотя иллюзий я не строила. В жизни бывает по-всякому.

В десять утра я была возле центра «Агуша» с двумя стаканчиками горячего капучино в руке. Купила неподалеку, в близлежащей кофейне и донесла до скамейки горячим. Алия ждала меня на месте, улыбнулась в приветствии.

— Не знаю, понравится ли тебе, — произнесла я, протягивая стаканчик. — Капучино купила.

— Спасибо. — Шурзина забрала кофе. — Я предпочитаю не крепкий и не горький, поэтому ты угадала.

— Рассказывай. Как дела? Куда пропала?

По Алие было видно, что ей есть чем поделиться, но она вряд ли решится рассказывать мне все «от» и «до». Она казалась мне гораздо больше неуверенной, чем в предыдущую встречу. Что-то в ней опять изменилось, и мне не терпелось выяснить что. Разместившись рядом с ней, я сосредоточилась, попыталась настроиться на ее эмоции и чувства. Я вторые сутки подряд усиленно тренировалась, хоть и безуспешно, но сдаваться не собиралась. Ведь Глеб сказал, что я права, и по шкале эмоций Андреевна чувствовала раздражение на шестьдесят восемь процентов из ста! Теперь мне очень хотелось «угадывать» эмоции не просто догадываясь о них, но четко представляя в процентах.

— С самого начала рассказывай.

— С самого начала? Ну, хорошо, — согласилась Алия с еле заметной улыбкой. — Тимур согласился идти к психологу со мной. Он готов работать над отношениями.

— Прекрасная новость!

— Мы были в парке в воскресенье с детьми, провели шикарный выходной, он был ласковым, веселым. Много смеялись. Я вспомнила. Он был таким в институте, когда приходил за мной после пар. Да на него засматривались все мои однокурсницы. Вот клянусь! Они все вешались ему на шею, но он не позволял. Останавливал. А меня выделял из всех. Честно-честно.

— Я верю, конечно же. Алия, ты очень красивая женщина, поэтому неудивительно. И что же было потом?

— Потом он предложил выйти замуж.

Алия погрузилась в воспоминания. Почему-то. Она ушла в себя, сидела передо мной с полуулыбкой, прокручивая давние события, запомнившиеся ей как счастливый период. Я не мешала. Зачем? Время позволяло, а погружение в прошлое позволит проанализировать свои поступки, возможно, найти ошибки, которые можно заново пережить и исправить уже в настоящем. Ну, или получить удовольствие от правильности своих давнишних решений. Главное, не зацикливаться в минувшем, не погружаться в него навсегда, забывая жить в «здесь и сейчас».

— И я, конечно же, согласилась, — продолжила Алия после паузы. — Сначала, конечно, задумалась. Нужно ли так спешить? Но Тимур очень настаивал. Говорил, что не потерпит отказа, что если вдруг, будет весьма огорчен, и грозился сброситься с крыши. Представляешь, Василиса? Вот на полном серьезе грозился. Это было так романтично! Тогда… А когда я согласилась на его предложение, сказал, что мы не должны предохраняться, что ему нужны дети, и много. Что он хочет большую семью, и чтобы я была очень счастливой.

— Что-то случилось после прогулки в парке, Алия? В воскресенье?

— В воскресенье? Ничего. И в понедельник ничего. Тимур был на смене, на сутках. Он пришел домой во вторник. Поздно вернулся. Я ждала его в восемь, а он в одиннадцать дня пришел.

— Вы опять поругались?

— Нет. Не совсем. Но он сказал… — Алия вдруг всхлипнула. — Он сказал, что я виновата. Что не должна была быстро соглашаться и выходить за него замуж. Что глупая. Что думать мне нечем, а значит, я не должна ему указывать, что делать впредь.

«С чего все началось? Почему он так сказал?» — вдруг появился голос Бурова в гарнитуре, и я повторила вопрос.

— Я спросила у него, почему он задержался, что, может, на работе его не ценят, предположила. И вот…

— И что думаешь делать теперь?

— Не знаю, Василиса. Я запуталась. Еще сны снятся в последнее время плохие. Будто что-то случится.

«Пусть расскажет».

— Расскажи.

— Сначала приснилась змея, она меня укусить пыталась. А потом, в другом сне, я была в лабиринте. В грязном коридоре без выхода. И бежала, бежала, спотыкалась. И воздух вокруг был густой, не пройти. Как стена. Или не лабиринт это был, а дорога. На рельсах я была в густом тумане. Бежала куда-то. А может, была там и там… Не помню.

Алия развела руками, плотнее сжав в ладони уже опустевший стаканчик. Смяла вдруг его с силой, встала со скамейки, подошла к урне, находившейся в трех метрах от нас. Выбросила резко так, словно хотела от чего-то избавиться. На ее лице застыла маска скорби, искажая мелкие, гармоничные черты. Юная женщина казалась гораздо старше своих лет, вместо блеска и радости в глазах я видела безысходность и грусть.

«Эти сны показывают запутанную ситуацию, — прокомментировал Буров. — Она не впервые пытается выбраться из этого дерьма, но пока без успеха. Повезло, что подружка такая нашлась, проявила участие. Алие дали и в этой жизни шанс, но сумеет ли она им воспользоваться? Спроси, кстати, о Климовой. Пусть расскажет, что думает о ней».

— А подружки у тебя есть? С института, может, остались?

— Подружки? Машу вот видела не так давно, — немного подумав, ответила Алия. — Вот и все. Больше ни с кем не общалась.

— Она хорошая?

— Климова? Да. Но она слишком громкая, настойчивая. И я не всегда ее понимаю.

— А помочь тебе она смогла бы? С жильем, например? Ну, чисто гипотетически. Ведь в жизни всякое бывает.

— С жильем? В смысле приютить меня и детей, если вдруг разойдемся с Тимуром? — Алия на миг задумалась и отрицательно закачала головой: — Ну, что ты, Василиса! Она с родителями живет. Куда ей до меня