я общаюсь с подругами. – Я неуклюже указала на Эммабелль, Перси и Эшлинг. Последняя поставила свой бокал с вином на столик и, чопорно нахмурившись, стала делать вид, будто читает что-то в телефоне.

– Как видишь… – продолжил он тем же размеренным голосом; внезапно музыка стихла, и я поняла, что все приковали внимание к нашему разговору. – Мне на это глубоко наплевать. – Он опустил взгляд к своему паху, и, проследив за его направлением, я увидела, что он возбужден. Он стоял передо мной в таком положении, что это было видно только мне одной.

Но все же риск оказаться пойманными пробуждал во мне трепет. Я ответила ему вежливой улыбкой.

– Можешь подождать.

– Или они могут уйти, – возразил он. – Сделка есть сделка, и, может быть, я плохой бизнесмен, но, как и каждый Фитцпатрик, серьезно отношусь к ситуациям, когда меня динамят.

Краем глаза я заметила, как Эммабелль прокашлялась и начала собирать вещи. Перси последовала ее примеру, а Эшлинг поспешила на кухню, где вылила остатки вина в раковину и вымыла бокал. Мне было любопытно, о чем они подумали. Насколько жесткий допрос меня ждет за эту сцену? Я не понимала, почему Хантер так беспечно намекал на то, что мы должны переспать. Здесь было три свидетеля. Любая из них потенциально могла нас выдать. Я знала, что моим подругам можно доверять и что они никогда так не поступят. Но он-то не знал.

Раздраженная, непреклонная и уставшая от крошечных ран на сердце, я подняла голову. Он не мог и дальше помыкать мной. В конце концов, это я за ним приглядывала.

– Мои подруги остаются, – произнесла я ледяным тоном. – Не стесняйся порадовать себя холодным душем, если не можешь справиться с пылом. – Я развернулась, села обратно на диван и снова включила «Секс в большом городе». Чувствовала задумчивые взгляды, прикованные к моему лицу. Нацепила на него выражение, означавшее «не вздумайте со мной связываться», и три мои подруги пододвинулись ко мне на диване, хотя больше напоминали заключенных, а не добровольных участниц.

– Хммм… Привет, Хант. Мама говорит, что всю неделю пыталась до тебя дозвониться, – тихо сказала Эшлинг, разглядывая свои колени.

– Привет, Фитцпатрик. – Эммабелль сложила ноги на журнальный столик, скрестив их в лодыжках, и устроилась поудобнее. – Отлично выглядишь в тройке. Это Boss?

– Да брось, – хмыкнул он, глянув на нее. – По-твоему, я похож на нищеброда? Это Brioni.

– Ух ты. – Эммабелль тихо присвистнула, и по какой-то причине я испытала жалкий восторг оттого, что Хантер оказался невосприимчив к обаянию моей шикарной стильной подруги. – Вот же ты членоголовый, даже слухи не отдают тебе должного.

– Член – ключевое слово, – проворчал он и пошел в свою комнату, по-прежнему не отрывая от меня взгляда. – Которое никто не ценит.

Словно по сигналу, я покраснела как помидор, желая ему испытать все мучительные смерти, зафиксированные на земле. Как только Хантер оказался вне зоны слышимости, все снова посмотрели на меня.

– Можно я кое-что скажу, пока все не начали засыпать тебя непрошенными советами? – Эшлинг робко подняла руку, будто мы были на уроке.

– Нет, – выпалила я в тот же миг, когда Перси и Эммабелль сказали «да».

Она прокашлялась, устраиваясь поудобнее на нашем с Хантером диване.

– Я очень люблю своего брата. Он в самом деле прекрасный человек, если узнать его поближе. Люди судят о нем по заголовкам, которые он создает, но я знаю его как парня, который на каждый праздник приезжает с подарками, объятиями и забавными историями о своей жизни. Но… Сейлор, он сердцеед. Он, сам того не желая, заставляет тебя думать, будто ты центр его мира, а потом пропадает, когда ему становится скучно и он теряет к тебе интерес. А ему всегда становится скучно, и он всегда теряет интерес к женщинам. За годы, что он учился в Калифорнии, я видела, как он выставлял напоказ по меньшей мере двадцать три возлюбленных. Каждые каникулы он привозил домой новую девушку – иногда сменяя их за считаные часы, будто нижнее белье. Я никогда не расскажу родителям о вас двоих. Не мне об этом рассказывать. Однако… – Она отвернулась к окну, чтобы я не смогла разобрать выражение ее лица.

Что она надеялась скрыть? Жалость? Испанский стыд?

Она покачала головой.

– Я лишь хочу сказать: помни, что это все временно. Мне бы хотелось думать, что однажды Хантер найдет своего омара. Но сейчас ему девятнадцать, так что вряд ли это случится в ближайшее время.

Мы все замолчали, обдумывая сказанное Эшлинг.

– Омары не образуют пару на всю жизнь, – брякнула я, и все озадаченно на меня посмотрели. Вылив остатки вина в бокал, я поднесла его ко рту и пожала плечами. – Прости, но сериал «Друзья» – не самый надежный источник знаний в различных областях. В особенности Фиби всегда казалась мне непредсказуемой. Как бы там ни было, на самом деле омары не образуют пару на всю жизнь. В действительности доминирующий самец омара спаривается с целым гаремом самок в череде связей, которая длится примерно две недели. По сути, омары совсем не такие, как лебеди или пингвины. Они не моногамны. Они подонки животного мира, такие, которые блюют в чужую обувь на студенческих вечеринках, когда проиграют пари, и держат по несколько аккаунтов в соцсетях. Если бы и существовало животное, заслуживающее, чтобы его сварили живьем под вопли ужаса во искупление его грехов, то это был бы омар. Я, конечно, не оправдываю подобное обращение с омарами. В конце концов, они тоже люди. – Я закончила дурацкой шуткой, будто весь мой монолог и без того не был достоин психиатрической лечебницы.

Они молча уставились на меня. Наверное, задавались вопросом, о чем я, во имя всего святого, говорю. Почему не перехожу к самой сути о себе и Хантере? Решив завязывать с этим, я допила остатки вина и поставила бокал на журнальный столик.

– В общем, наверное, я просто пытаюсь сказать, что Хантер – омар. Я это знаю. Не сомневайся, Эшлинг, если я когда-нибудь окажусь в состоянии временного помешательства и решу взять твоего брата в любовники, то обязательно буду помнить о том, что он не из тех, кто женится.

Перси, Эммабелль и Эшлинг потребовалось несколько мгновений тишины, чтобы собраться с мыслями. После этого Эммабелль заговорила первой:

– Офигеть, сучка. Да ты на него запала.

Перси прикрыла рот рукой, со множеством колец на пальцах.

– Бедная Сейлор. Это неизлечимо. Вы слышали ее монолог? Ей точно кранты!

– Гиблое дело, – серьезно кивнула Эшлинг и перекрестилась, оплакивая безвременную кончину моего разума.

Мне было понятно, из чего