Затем подошел день очередного обследования при центре «ФЕМА», и Ханна заодно поработала в офисе. Дальше своего угла она не вылезала, интерес к окружающему миру опять исчез. В исследовательском центре ее передали какому-то другому сотруднику, Рудяк, видимо, поручал всю рутину своим миньонам. В этот раз помимо анализов расспрашивали об опыте приема антидепрессантов. Один врач прописывал их, но подобрать подходящий так и не удалось, Ханна в итоге от них отказалась. Магда считала, что ей пока не нужна медикаментозная коррекция. Сколько было врачей, столько она выслушала и мнений.

Ближе к обеду ее отправили на перерыв. А снаружи ждал он. Эрик сидел в футуристическом хромированном кресле приемной и что-то читал в телефоне. Вокруг сновало много других людей, но в нужный момент он оторвал голову от экрана, и при виде нее уголки его губ едва заметно поднялись. Это была даже не усмешка, а отблеск тайного знания о чем-то между ними.

–Ты что тут делаешь?– нервно спросила она, ощущая неудобство за свой невзрачный вид.

«Надо было хоть причесаться».

Но Эрик не выискивал в ней недостатки.

–Решил проведать. Какие новости?

–Никаких,– неуверенно усмехнулась она.– Лучше спроси врача, мне они ничего не говорят.

–Будто мне они скажут.

Стоило Эрику улыбнуться, как он преображался. Для узкого, утонченного лица у него была слишком широкая улыбка, норовившая вот-вот вырваться за острые скулы. В этом было что-то от Чеширского Кота.

–Ты же сын шефа. Какие могут быть секреты от тебя?

–Представь себе, им вообще наплевать на меня,– закатил он глаза.– Я просто хожу сюда, как в музей, и чтобы поесть в их столовой. Еда тут очень даже недурная. Пошли покажу.

Он положил руку на ее плечо, чуть направляя в нужную сторону. Его появление всегда сопровождалось оживлением. События нанизывались друг на друга, а ход времени становился незаметным.

–Я понимаю, что обо мне все думают как о наследнике этой фабрики химических грез,– пояснил он, когда они сели с подносами за свободный стол.– Но эта компания отойдет кому угодно, только не мне.

–Это уже решено?– спросила Ханна, внимательно разглядывая его переменчивые черты.– Твой отец – талантливый управляющий.

–Он талантливый подонок,– еле слышно отозвался Эрик.– И я хочу держаться от этого грязного бизнеса подальше. Отец поставил мне условие, что, если я не начну работать в управлении «ФЕМА» после университета, он распорядится, чтобы после его смерти все полномочия перешли к совету директоров. Вопреки мнению, что мы под Маринетти, тот – совладелец швейцарской части компании и сам оставил за отцом свободу действий. Может, и зря. Мне кажется, он о многом не подозревает.

Эта откровенность была странным подарком. Подобные вещи должны говорить только очень близким людям. Ханна пока не понимала, чем заслужила такое доверие.

–Что же ты будешь делать?

Тактичнее было спрашивать о нем самом. Комментировать его отношения с семьей она была не вправе.

–У меня есть профессия, которая меня прокормит. Я вообще считаю, нам с сестрой нужно отделиться и не зависеть от него. За каждую подачку он выставляет троекратный счет даже своим детям.

В свете этого рассказа его выходка с порнороликом, о которой судачила вся компания, показалась отчасти понятной. Никто и не сомневался, что Фергюсон-старший занимается домашней тиранией, но почему-то все были убеждены, что сын с отцом – два сапога пара. Эрика же от него явно тошнило.

Внезапно он склонился к ней ближе и тихо сказал:

–Хватит обо мне. Иначе я не заткнусь, есть у меня такая черта. Хочу знать, как ты. В прошлый раз ты выглядела расстроенной.

Ханна ушам не верила. Невольно она задумалась, как Эрик вообще оценил ту неловкую ситуацию с выпавшим снимком. Любой другой решил бы, что она чокнутая, и держался бы от нее подальше. А он искал встречи.

«Наверное, пытается через меня устроить сеанс с Ребеккой,– с досадой подумала она.– Но какая разница, если он здесь?»

Чем дольше она с ним говорила, тем меньше имели значение причины. Эрик был перед ней, а все остальное неважно.

–Я устала тогда. И… мне было неловко из-за фотографии. Надо вернуть ее тебе,– все же попыталась она объясниться.

–Я хочу, чтобы она осталась у тебя,– отрезал Эрик.– Так лучше.

Они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Всем своим видом он говорил: «Что бы ни происходило в этой ситуации, это нормально». Ее интерес к ним двоим, тень Ребекки, крадущаяся из сновидения в сновидение… «Это все нормально».

Но в следующую минуту Эрик перевел взгляд куда-то за ее спину и обнаружил Кирана-странника. Это прозвище почему-то прочно ассоциировалось у нее с австралийцем. Иногда Ханне даже хотелось звать его именно так, а не по имени. Невысказанное напряжение между ней и Эриком вдруг сошло на нет, и в глубине души хотелось проклясть Кирана, хотя она, в общем-то, хорошо к нему относилась. Выяснилось, что и в него каким-то образом попал Морфей, из-за чего он лишился памяти, и его тоже сюда притащил Эрик.

В итоге осталась только досада, потому что Эрик ушел, а Киран пристал к ней с вопросами. Она заметила, что он изменился. От прошлой безмятежности почти ничего не осталось. Теперь он выглядел порядком раздраженным, даже съязвил пару раз. И его взгляд стал другим. В нем проглядывало что-то ожесточенное и незнакомое. Все вокруг оказалось не тем, чем было изначально.

Хоровод иллюзий ускорялся, и Ханна не понимала, что реально. Она? Ребекка в ней? Эрик, походящий на обещание настоящей любви? Этот город, по водам которого неслись микрочастицы Морфея, и их всех размывало в странных фантазиях? Возможно, это просто долгий сон разума, а на самом деле все они лежат в своих кроватях и не хотят открывать глаза.

* * *

Вечером ей пришло сообщение.

«Привет, прости, что убежал. Надо было к сестре ехать. Встретимся на выходных?»

Руки, держащие телефон, тут же взмокли от волнения.

Он не забыл о ней. Когда, вообще, мужчина был так настойчив с ней? Все связи Ханны были короткими компромиссами с такими же проблемными людьми, как она сама.

«Только не в „Кардинале“»,– отбила она, а затем чертыхнулась.

Можно было подумать, она выделывалась.

«Повторяться – не мой стиль. Тебе же главное, чтоб без кучи народа?» – пришло в ответ.

Хорошо, что он это понял. Эрик сказал, что заедет за ней в субботу днем.

В день их встречи Ханна надела свою лучшую одежду, хотя все, что она носила, было однотонным и минималистичным. Украшать себя у нее никогда не получалось. Собственное лицо ей казалось каким-то прозрачным и раскрывшимся, как бутон цветка. Глаза словно стали больше, губы ярче, но она не пользовалась косметикой.

Эрик встретил ее, как обычно скупо усмехнувшись. Затем чуть приобнял и открыл дверь автомобиля.