Главными убийцами стали натуральная оспа и корь, которые, вероятно, оказались столь же смертоносными для жителей Европы, столкнувшихся с ними веками ранее. Эти болезни относятся к числу зоонозов[25] (см. стр. 28), то есть таких, которые вызваны вирусами, передавшимися к человеку от животных. И когда инфекции стали распространяться через евразийские торговые пути, без сомнения, умерла немалая доля населения. Ситуация усугублялась еще и тем, что и корь, и натуральная оспа – это эндемические заболевания, другими словами, они неизбывно присутствуют среди определенных групп населения. Поэтому, когда они поражают другую популяцию, прежде не подвергавшуюся риску заражения… скажем так, для вируса это все равно, что выиграть в лотерею.

Американский историк Альфред Кросби называл вспышки новых заболеваний, возникающие в популяциях, которые с ними прежде не сталкивались, – наподобие натуральной оспы – «эпидемиями девственных земель». Помимо кори и натуральной оспы европейцы привезли с собой и подарили местному населению богатое разнообразие подобных инфекций. Этот длинный и внушительный список включает бубонную чуму, ветряную оспу, холеру, ОРВИ, дифтерию, грипп, малярию, скарлатину, брюшной и сыпной тиф и туберкулез. (Между тем единственным серьезным заболеванием, которое, возможно, перебралось из Америки на другую сторону Атлантики, стал новый штамм сифилиса.) Попав в Америку либо благодаря европейцам, которые переносили болезнь в вялотекущей форме, либо в результате возникавших среди колонистов вспышек, которые не сопровождались должными карантинными мерами, новые инфекции быстро достигали масштабов эпидемии и выкашивали коренное североамериканское население, не обладавшее природным иммунитетом к ним.

Но самым страшным европейским заболеванием, из всех прибывших на американский континент, определенно стала натуральная оспа, которая в одиночку едва не стерла с лица земли коренные народы. Предполагается, что население Эспаньолы, насчитывавшее один миллион человек в 1492 году, когда там впервые высадился Колумб, всего за пятьдесят лет сократилось до ничтожных сотен. Одна-единственная вспышка оспы, разразившаяся зимой 1639 года, уничтожила половину могущественного племени гуронов, первыми встретивших европейцев и контролировавших большую часть торговли мехами в Канаде.

Представители коренного флоридского народа тимукуа ухаживают за больными.

В 1775 году, во время Войны за независимость, в Бостоне разразилась вскоре охватившая весь континент эпидемия натуральной оспы, в результате которой заболели как колонисты, так и британские солдаты, после чего инфекцию подхватили и коренные жители, поддерживавшие обе стороны конфликта, – в том числе ирокезы, делавары, а также племена сенека и кайюга. К тому моменту, когда вспышка наконец затухла, инфекция успела распространиться по торговым путям далеко на юг – до Мексики, на запад – до побережья Тихого океана и на север – до самой Аляски. Когда в 1792 году английский мореплаватель Джордж Ванкувер высадился на тихоокеанском северо-западном побережье Америки, он обнаружил там множество опустевших деревень, где «в великом множестве лежали беспорядочно разбросанные по берегу черепа, кости конечностей, ребра, позвонки и другие человеческие останки». Оспа его опередила.

Оспенные одеяла

В многовековом конфликте между европейскими колонизаторами и коренными народами Америки найдется мало жестокостей, которые сеют в сердцах такой ужас, как рассказ о том, как поселенцы намеренно вручали местным жителям зараженные оспой одеяла. Согласно этой истории, которая часто упоминается как один из первых примеров биологической войны, торговцы и солдаты давали ничего не подозревавшим племенам оспенные одеяла, провоцируя вспышки заболеваний.

Как часто бывает, истина не так проста.

Известен лишь один подтвержденный источниками случай, когда колонисты целенаправленно дали коренным жителям зараженные одеяла. И хотя этого более чем достаточно, фокус, скорее всего, не сработал.

Весной 1763 года члены племен делаваров, шауни и минго окружили занятый британцами форт Питт, что находился в исторической части нынешнего города Питтсбург. После долгих месяцев осады два посла от племени делаваров прибыли в июле в форт и попытались убедить британцев его покинуть. Те стояли на своем, и когда послы попросили обеспечить их припасами для возвращения в лагерь, солдаты дали им два одеяла и платок из больничной палаты. Делаварам было невдомек, что в больнице лежали оспенные больные, заразившиеся во время разразившейся в форте вспышки.

Это была первая и единственная подтвержденная попытка воспользоваться оспенными одеялами в качестве биологического оружия. И хотя эта жестокая тактика определенно шла в разрез с идеалами цивилизованного ведения войны, существовавшими в Великобритании XVIII века, она совершенно точно себя не оправдала. С тех пор ученым удалось выяснить, что оставшиеся на одеялах вирусные частицы к тому моменту наверняка были слишком старыми, чтобы спровоцировать инфекцию.

Сама затея, однако, была настолько ужасна, что история о ней навсегда стала легендой.

Многое было еще впереди. В апреле 1837 года пароход из Сент-Луиса отправился в форт Юнион, расположенный на границе Монтаны и Северной Дакоты. К тому времени, когда судно достигло форта Ливенворт в Канзасе, у одного из матросов появились симптомы оспы. Однако капитан корабля отказался сажать его на карантин.

В Ливенворте на борт взошли две женщины из племени арикара, после чего пароход двинулся дальше на север, направляясь в форт Кларк – торговый пост, что находился в устье реки Найф в Южной Дакоте, неподалеку от нескольких поселений арикара и манданов.

Сходя на берег в форте Кларк, женщины арикара не выказывали никаких признаков болезни, но они, вероятно, успели подхватить инфекцию. Пароход простоял в форте двадцать четыре часа, пока рабочие разгружали с него всевозможные товары и меха, постоянно перемещаясь между фортом и судном.

«Миде», шаман североамериканских индейских племен, живших в Приморских провинциях, Новой Англии и районе Великих озер.

Фрэнсис Чардон, торговец из форта Кларк, оставил запись о первом умершем от оспы члене племени манданов, который скончался месяц спустя, в июле 1837 года. За каких-то полгода племя фактически исчезло с лица земли. Одиннадцатого августа того же года Чардон писал: «Я не веду счет умершим, ведь они гибнут так быстро, что это невозможно». Из двух тысяч манданов к октябрю 1837 года выжило лишь двадцать семь человек.

Затем болезнь достигла форта Юнион, расположенного выше по течению реки Миссури, где, несмотря на искренние старания сдержать эпидемию и вакцинировать местные племена, разразилась вспышка среди ассинибойнов, многие из которых погибли. Повсюду высились горы трупов.