– Мы можем… пойти в другую сторону, подальше от… – Она резко поворачивается, в ее глазах скопилась влага.

– Твои слезы не сработают, Мэллори, но если это поможет тебе убраться поскорей, плачь ради бога, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. – А так – шла бы ты отсюда, и именно что подальше.

Она криво улыбается, ее взгляд скользит поверх моей головы, на мгновение застывает, потом она снова поворачивается и уходит.

Я стою, ни хрена не уверенный в том, что поступил правильно, еще чуть-чуть, и меня вывернет наизнанку.

Смотрю на Мэддока, он качает головой, безмолвно убеждая меня не идти за ней. Рэйвен смотрит вслед Мэллори, сжав кулаки, и только на Викторию я не могу поднять глаза.

Потому что…

Потому что я иду вслед за Мэллори.

Я не кричу ей, чтобы она остановилась, но она, словно почувствовав мое приближение, разворачивается, и я вижу, что по ее лицу текут крупные слезы.

– Ты не слышала? Я сказал, что слезы тебе не помогут, так что выключи кран.

– Но я не могу. Я просто… – Ее взгляд снова перемещается за мою спину.

Я подхожу так близко, как только могу, но не касаюсь ее.

– Не выискивай ее. Прекрати смотреть, я сказал!

Мэллори кивает, и ее голубые глаза возвращаются к моим.

– Как долго девочка у тебя? – спрашивает она, и моя грудь сжимается от ее вопроса. Та, что выносила мою дочь, похоже, даже не знала, что Зоуи наконец-то оказалась там, где ей и положено быть – в семье.

По-хорошему, я должен прокричать Мэллори в лицо, что она кусок дерьма, потому что отказалась от самого дорогого человека в мире, но я молча смотрю на нее…

Чуть тронутая загаром кожа, миндалевидные глаза, маленький носик и нежные пунцовые щеки… Лицо ее обрамляют золотящиеся на солнце кудри, и она постоянно вскидывает руку, чтобы убрать их.

Хватаю ее за запястье, чтобы удержать. Я не очень понимаю, что делаю, потому что для меня ее близость невыносима.

Чертовски сложно во всем этом разобраться…

Я стою перед девушкой, которую должен ненавидеть всеми фибрами своей души, но… смотрю на нее и вижу свою дочь.

Наша дочь… Наполовину она, наполовину я.

Черт.

Моя хватка усиливается, рука дрожит.

– У тебя хватило наглости приблизиться ко мне, – выплевываю я.

– Это последнее место, где я думала столкнуться с тобой. Я просто… в шоке.

– Тебе следовало бежать в другую сторону, когда ты нас заметила.

– Ты не причинишь мне вреда, Кэптен, – шепчет она, и ее свободная рука поднимается, чтобы лечь на мою. – Ты хороший… даже когда не хочешь быть таким.

– Прекрати, – я чувствую жжение в горле, и мне тяжело говорить. – Чего ты хочешь?

Уголки ее губ приподнимаются, и она осмеливается шагнуть ближе.

– Могу я поздороваться?

– Какого хрена?! – Она с ума, что ли, сошла? – Нет. Черт возьми, нет.

Мэллори держится спокойно, а мой пульс набирает сумасшедшие обороты.

– Какая она?

Я отбрасываю ее руку, отступаю назад и качаю головой.

– Не стоит.

– Пожалуйста.

– Мэллори, – мой взгляд становится жестким. – Уходи. И держись от нас подальше. От всех нас.

Я быстрым шагом удаляюсь.

– Тебе не нужно говорить ей, кто я! – кричит она.

Я замираю, но не оборачиваюсь.

– Ты можешь все что угодно придумать, я не выдам.

Черт, почему я стою на месте как дурак?

– Я могу… могу быть покупательницей в магазине или… что-то в этом роде. Что угодно, – продолжает она.

Кусаю себя за щеку, крепко зажмурив глаза.

– Я… я просто хочу посмотреть на нее. Только один раз. Кэптен, пожалуйста…

Сердце тяжело бьется о ребра, в висках стучит, голова болит настолько, что я перестаю соображать. Должно быть, только это и объясняет следующую глупость.

– Ты знаешь мой номер, – говорю я и надеюсь на то, что она никогда не осмелится позвонить.

* * *

Мой телефон вибрирует в джинсах через двадцать минут после того, как мы уехали из парка, и еще раз – через пятнадцать, но я не вытаскиваю его. Во время поездки никто не произносит ни слова. Помогает то, что Зоуи заснула почти сразу после того, как мы тронулись. Но повисшая в салоне тишина давит мне на уши, угрожая порвать барабанные перепонки.

Мэддок сразу скользнул на водительское сиденье, зная, что я могу не справиться с управлением. Он пытается встретиться со мной глазами в зеркале заднего вида, но я неотрывно смотрю на Зоуи.

Снова чувствую вибрацию и закрываю глаза.

Черт…

Мобильники моих братьев молчат, и это может означать только одно: это она, Мэллори.

Неохотно вытаскиваю телефон и сжимаю так крепко, что белеют костяшки пальцев. Это имя на дисплее я не видел несколько лет и не хочу видеть… Но это сейчас, а раньше я бы отдал все на свете за ее звонок.

Я любил ее и готов был поклясться, что она тоже любит меня.

Она была рядом со мной – и вдруг исчезла. Потеряв голову, я искал ее повсюду, но не нашел, она словно растворилась в воздухе. Но боль и беспокойство быстро сменились обидой, потому что в нашем городе невозможно просто так затеряться. То, что ее нигде не было, четко говорило – она приняла решение уйти, и ей в этом помогли.

Через одиннадцать месяцев она появилась, но продолжила учебу не в нашей школе, а в школе Грейвен. Грейвены встретили перебежчицу с распростертыми объятиями, но к тому моменту мне уже было все равно. Я тогда не знал, что причина, по которой она ушла, была самой простой (и сложной одновременно) – Мэллори хотела скрыть беременность, по-тихому родить и отказаться от ребенка… от моего ребенка. Притвориться, что никакого ребенка не существует, и уповать на то, что я ничего не узнаю.

Я бы и не узнал, если б не больничные выписки, в которых была эта информация.

Виктория.

Моя голова поворачивается к ней. Она смотрит в окно с несчастным выражением лица, скользя ногтем по подбородку.

Чувствуя мой взгляд, она оборачивается.

Глаза… Глубокий, шоколадно-коричневый цвет.

Не голубой.

Не голубой?

Черт.

Мой желудок скручивает.

Я выключаю телефон, поборов искушение открыть сообщения, ожидающие меня.

– Остановись, – хриплю я и попадаю под прицел взглядов.

– Кэп? – хмуро произносит Мэддок.

Мы примерно в двадцати минутах езды от дома, но я задыхаюсь в этой гребаной машине, мне буквально нечем дышать.

– Притормози, чувак, – снова прошу я.

Мэддок выполняет мою просьбу, и я выхожу на свежий воздух. На многие мили вокруг не видно ничего, кроме ленты шоссе. Делаю глубокий вдох, собираюсь закрыть дверь, и