Но даже в этот момент я не мог не заметить, что мои офицеры тоже испытывали сильные эмоции. В их глазах я видел скорбь, разочарование, гнев. Я понимал, что их чувства такие же сильные, как и мои, и мы сейчас все вместе проходим через трудные времена.

Мы стояли на мостике, смотря на французский корабль, который сейчас стал для нас чужим и непонятным. Мы чувствовали себя одинокими и брошенными, но я знал, что нам придется справиться с этим испытанием. Мы сильные и решительные люди, и мы не сдадимся перед трудностями. Мы продолжим бороться до конца, вопреки всему, и победим.

Я понимал, что нашей стране придется бороться сильнее, чем когда-либо прежде, чтобы выжить в этой войне. Хотя на кой чёрт мне она нужна — мне бы самому выжить, помочь своим людям и спасти своих родственников.

Снова подняв подзорную трубу к глазам, я посмотрел на французский корабль, который приближался к нам все ближе. Мы не могли рассчитывать на помощь со стороны наших бывших союзников, но на мачте нашего корабля всё ещё трепетал флаг турецкого султана и стало быть они принимают нас за друзей.

Благодаря тому, что как и подобает благородному аристократу я получил превосходное образование и знал французский, как свой родной, то для меня не составило бы труда наладить контакт с их капитаном и сторговать некоторую часть провизии и питьевой воды для команды моего корабля.

Но я также понимал, что война может быть беспощадной и что любые переговоры с врагом могут оказаться опасными. Наша команда должна была быть готова к любым возможным сценариям, и я решил проконтролировать каждый шаг наших врагов. Несколько часов спустя мы были уже близко к французскому кораблю. Я смотрел на их флаг, и понимал, что это были люди, которые могли бы стать нашими друзьями в другой ситуации. Но сейчас мы были на разных сторонах баррикад, и я был готов к битве.

Просигналив им о желании контакта, все мы пребывали в молчаливом напряжении.

Когда мы медленно подошли к французскому кораблю, сокровенные чувства тревоги и волнения неуклонно овладевали моим сердцем, взрываясь внутри груди. Напряжение, обжигающее каждую клеточку моего существа, почти лишило меня способности произносить слова. Однако, силой воли я преодолел свой страх, чтобы приветствовать капитана французского корабля, пораженного нашим уникальным сочетанием — турецким флагом и французским языком.

— Бонжур месье, — еле заметно улыбаясь, я попытался приветствовать капитана, хотя внутри меня жгла жгучая тревога. — Мы оказались в жуткой ситуации, и наша команда безмерно нуждается в вашей помощи. Провизия и питьевая вода полностью иссякли, и без вашей поддержки мы не можем продолжать наше путешествие.

Капитан французского корабля был явно шокирован моей просьбой. Я мог видеть, как его глаза расширились, и он не мог поверить своим ушам. Он задумался на мгновение, прежде чем ответить.

— Месье, у нас тоже не лучшая ситуация. У нас есть свои проблемы с провизией и питьевой водой. Я не уверен, что мы можем помочь вам.

Мое сердце ушло в пятки. Я чувствовал, что мы находимся на краю пропасти, и если капитан откажется, то мы будем обречены. Я не мог позволить себе сдаться.

— Мы находимся в критической ситуации, — я настоял на своей просьбе, — без вашей помощи мы не сможем выжить. Пожалуйста, помогите нам.

Капитан французского корабля задумался еще раз, и я не мог сдержать дыхание. Но внезапно он согласился помочь, хотя только в ограниченном количестве.

— Мне очень жаль месье, — произнес он, словно извиняясь. — Мы можем предоставить вам лишь немного еды и воды. Даже несмотря на то, что вы наши союзники, мы мало чем можем помочь. Наши трюмы забиты отнюдь не едой.

Кто бы мог знать, если бы француз не сказал последнюю фразу, может быть всё случилось бы иначе, но он её произнёс и это решило всё. Я увлечённый приятной беседой, чисто машинально не думая спросил:

— И чем же таким забиты ваши трюмы, что даже для еды не хватает места?

Француз, ничуть не лукавя и с радостной улыбкой ответил:

— Снаряды для железного флота Британии в Стамбуле.

Мы с Войдой тут же переглянулись — слова «снаряд», «Британия» и «Стамбул» даже он понимал на французском. Значит Британский флот не просто так стоит там, а собирается вести боевые действия, но против кого? Тут я думаю вариантов было немного, учитывая с кем воевал Османский султан.

Конечно же Британско-Французский флот собирался выступить против Российской империи. Но чёрт подери в этой стране для меня больше небезопасно находиться, единственное, что меня связывало с ней, так это необходимость выяснить судьбу моих родственников, если они ещё живы и здоровы.

Я решил попробовать узнать у французского капитана больше информации о планах Британского флота. Может быть, это поможет мне понять, что происходит в России и что произошло с моими родственниками.

— Извините, месье, что я спрашиваю, но что вы знаете о планах Британского флота в отношении России? — спросил я.

Капитан нахмурился, но затем ответил:

— Я мало что знаю о планах Британского флота, месье. Мы собираемся просто доставить эти снаряды в порт Стамбула Но я слышал, что отношения между Россией и Британией напряжены, и возможно, что боевые действия начнутся в ближайшее время.

Эти слова только усилили мою тревогу.

И пока наши люди переносили через перекинутые мостики воду и провиант так любезно переданных нам французским капитаном. Меня терзали смутные сомнения — мое воображение дорисовывало картины возможной войны. И то, что британский флот в первую очередь будет атаковать южное побережье Крыма. Конечно сейчас у меня там нет ни дома, ни родных. Я не имею титулов и не обязан служить императору. Я всего лишь безродный изгнанник, без денег и земель. Но что-то внутри меня не желало, чтобы простой русский народ пострадал в этой мясорубке. Но что я могу сделать? И наверно я колебался бы дальше и не решился на данный поступок, если бы помощник Войда вновь не обратился ко мне со своим неизменным вопросом:

— Что будем делать милсдарь Алекс?

Мне снова предстояло принять трудное решение. И я тихонько шепнул ему на ухо так, чтобы никто не услышал:

— Готовьте абордажную команду первый помощник.

Отпрянув от меня он изменился в лице, внутри него бурлил целый вулкан эмоций. Ему потребовалось пару секунд, но он справился и кивнул:

— Есть капитан, будет исполнено.

В то время, как мы продолжали беседу с французским капитаном, в моей голове медленно,