пор не представляем, что делать, когда до Луны доберетесь. Выйти на орбиту и потом прилуниться? Или просто облететь ее и направиться домой? Предстоят жесткие решения, и мы с Элом, Диком и Казом прямо сейчас работаем над ними, с вашего ведома.

Чад и Майкл лишь кивнули.

Джин продолжил:

– На данный момент необходимо решить, как поступить с телом Люка. Команда ищет варианты, но мы рекомендуем пока оставить его в скафандре.

Сообщение его не оставляло сомнений: с разлагающимся телом Люка бортовые системы очистки воздуха не справятся.

– Мы поняли, Джин, спасибо. Скафандр его вроде бы в порядке, – сказал Чад. – Я рекомендую придерживаться траектории выхода на окололунную орбиту и посадки в согласии с графиком. Но это не исключает и других вариантов.

Майкл поглядел на него. Чад никогда не откажется от прогулки по Луне.

– Согласен. – Джин сделал паузу. – Космонавтка слушает? Она по-английски понимает?

– Она без гарнитуры и, похоже, знает пару слов, не более того, – сказал Майкл.

Джин кивнул.

– Пока что я рекомендовал бы воспринимать ее как коллегу по команде, новенькую. Введите ее в курс ключевых операций и мер безопасности, не доверяйте опасных действий.

Светлана заметила, что оба смотрят на нее, и вопросительно уставилась на них.

– Это резонно, Джин, – сказал Чад. – Мы тебя будем держать в курсе дел.

– Отлично. Соблюдаем полную секретность от журналистов, пока нам иного не прикажут. – Это был намек: по радио можно не секретничать. – У вас двоих еще вопросы есть?

Чад посмотрел на Майкла, а тот покачал головой.

– Нет, спасибо за новости.

Заговорил капком:

– Восемнадцатый, мы снова с вами, если вы не против продолжать, начиная со страницы 3–9 летного задания. Нам бы узнать разницу давлений между ЛМ и КМ, кроме того, установите, пожалуйста, на место фильтр вентиляции кабины.

– Вас поняли, Хьюстон, работаем.

Майкл перелистнул страницу и покосился на женщину. Она спокойно встретила его взгляд, потом развернулась посмотреть на Чада. Майкл увидел, как она хмурится.

Переведя взгляд на Чада, Майкл заметил легкую улыбку, пробежавшую по лицу командира. Что бы это значило?

* * *

На пульте руководителя полета в Москве зазвенел телефон. Он поднял трубку и стал внимательно слушать, делая заметки в зеленом журнале вахты. Пару раз перебил, уточняя детали, потом медленно опустил трубку на рычаг.

Повернулся и посмотрел в лицо Челомею:

– Товарищ директор, как вы уже знаете, наземные станции слушают передачи с «Аполлона».

Челомей прожигал его взглядом. С тех самых пор как на «Алмаз» отправили радиокоманду выстрелить из пушки, связь со станцией отсутствовала. Прошло больше полного витка, и ни одному из судов командно-измерительного комплекса не удалось принять хотя бы основную телеметрию с нее. И, что еще хуже, упорно молчал экипаж «Алмаза».

– Хватит! – выплюнул Челомей. – Выкладывай!

– Похоже, у американцев тоже возникла проблема со связью, которую они недавно устранили. Наши переводчики ясно слышат команду «Аполлона». – Глубоко вздохнув, он заговорил торопливо: – Сражение за «Алмаз» привело к гибели одного астронавта и одного космонавта, а наш аппарат, судя по всему, пострадал очень сильно. Они упоминали… – Руководитель полета сверился с записями. – «След из обломков».

Челомей сжал губы.

– Командный модуль «Аполлона» также пострадал, но его удалось починить, и они активировали двигатели для перехода с орбиты Земли на траекторию полета к Луне. Они извлекли лунный посадочный модуль из третьей ступени ракеты, как и предполагалось. По каким-то причинам после попыток нашего экипажа защитить «Алмаз» одному из наших космонавтов пришлось остаться на корпусе американского корабля, взявшего курс на Луну. А впоследствии удалось проникнуть внутрь. – Он выпрямился в кресле. – Капитан Андрей Митьков умер, товарищ директор. Он пал в бою. Его тело улетело в космос. Старший лейтенант Светлана Громова на «Аполлоне».

Челомею хотелось кричать. От «Алмаза» остался след из обломков. И Митькова убили? Это сделали американцы! Он зыркнул мимо руководителя полета, мысли в голове заметались.

Наполнив воздухом легкие, Челомей задержал дыхание, потом с силой выдохнул, прочищая мозги. Он стал представлять себе картины происходящего, пытаясь подобрать логичное объяснение. Американцы не остались на земной орбите, значит, все еще намерены высадиться на Луну. Всего два астронавта, один обязан будет управлять посадочным модулем, другой – остаться в командном модуле на орбите.

И куда Громову денут?

А как я поступил бы, будь американцем? Он едва заметно кивнул. Громова на поверхности – дополнительная пара рук, страховка для одинокого луноходца. Он снова задумался, взвешивая преимущества, и пришел к тому же выводу. И американцы наверняка тоже.

Советский человек на Луне. Катастрофа оборачивается потенциальным триумфом!

Но теперь они на милости американцев. С Громовой даже не поговоришь без разрешения НАСА. Челомей прикидывал, что ему доступно и что еще может быть доступно. Начал составлять мысленный перечень необходимого и людей, способных предоставить это. Посмотрел на часы и осознал, что еще только вечер. Схватил трубку телефона на пульте руководителя полета и сделал первый звонок.

29

Белый дом

Боб Холдеман нетерпеливо стоял у длинного стола из отполированного красного дерева в Западном крыле Белого дома. Совет нацбезопасности созвали в спешке, и встреча задерживалась. Холдеман, фанатично верный президенту Никсону глава администрации, не терпел отклонений от графика, и с каждой минутой задержки на его бычьем лбу под короткой стрижкой надувались вены.

Сэм Филлипс приехал через город из офиса директора АНБ, а председатель Объединенного комитета начальников штабов и госсекретарь уже присутствовали. Генри Киссинджер, председатель Совета, только что занял угловое кресло. Директор ЦРУ Джеймс Шлезингер продолжал стоять с трубкой в руке и общаться с Никсоном. Холдеман поставил перед креслом Никсона телефон прямой связи с Хьюстоном и возгласил:

– Господа, садитесь, пожалуйста.

Никсон посмотрел на Холдемана. Тот кивнул. Никсон переместился к своему месту в середине, обрамленному флагами США и президента. Покосился на телефон рядом с пепельницей и повернул голову к Киссинджеру, предлагая начинать.

– Господин президент, у нас… очень напряженная ситуация… возникшая в космическом пространстве. – Киссинджер говорил отрывисто, будто письмо диктовал, с прореза́вшимся немецким акцентом. Глубокий голос его был мрачен, глаза бесстрастно взирали из-за очков в массивной оправе. – Я предоставлю Сэму Филлипсу подытожить случившееся. Но отмечу, что сегодня нам необходимо разработать план информирования Советов и подумать, как обернуть ситуацию к нашему преимуществу.

Сэм Филлипс выдержал паузу, позволяя присутствующим проникнуться значением фразы, и после этого заговорил сам. Он изложил в хронологическом порядке космические события этого утра. Люди за столом слушали и мрачнели.

– Вот ублюдки! – пробормотал Шлезингер.

Сэм продолжал:

– Я общался с Командованием воздушно-космической обороны, там отслеживают несколько объектов рядом с орбитальной станцией «Алмаз», подтверждая ее частичное разрушение. По оценкам, легкие фрагменты быстро сойдут с орбиты и сгорят,